— Почему именно Сочи? Это особый для тебя город или просто любишь море?

— Ни то ни другое. Но море любишь ты, хотя ни разу мне не говорила об этом.

А ведь он прав! Море люблю, хоть и редко на нем бываю.

— Как узнал?

— Твои недавние работы! — Он засмеялся и как-то озорно, по-мальчишески улыбнулся. — Ты рисовала море. Мягкое, спокойное и безграничное. И так радовалась, смешивая краски.

В его глазах зеленая гладь моря, которое ласкает, позволяет нежиться в своих волнах.

— Я… а ведь я даже не осознавала, как хочу увидеть море. То есть его я всегда хочу видеть, но…

— Вот и увидишь… — Он замолчал ненадолго, а потом добавил уже другим, отстраненным тоном: — У тебя будет отдельный номер. Как ты и просила.

— Спасибо!

На то, чтобы забрать мою дорожную сумку, уходит не больше получаса. К Максиму не заезжаем: он, оказывается, еще с утра загрузил вещи в машину.

На дороге нет обычных пробок, машина несется с приличной скоростью, обгоняя случайных соседей. А мои мысли быстрее любого транспорта, я уже представляю, как через несколько часов вдохну соленый прибрежный ветер.

— Я так полагаю, Алекс Грин ни разу так и не появлялся в больнице у твоей сестры? — Неожиданный вопрос вырывает меня из приятных мечтаний. — И за ее лечение он больше не платил?

— Нет, а как ты… Сегодня ее отец приезжал, мне Юра… Юрий сказал, что Владимир Петрович все оплатит. А почему ты спрашиваешь?

— Он собирается жениться, — ответил Генварский. — И увеличить с помощью отца невесты свои активы. Если это произойдет, то он сможет прекрасно обойтись без моей компании, чтобы выигрывать даже самые масштабные конкурсы.

Бедная По! Моя находка в квартире в «Алике» не оставляла никаких сомнений, что у нее были отношения с Грином. А теперь он женится.

— Может, поэтому он ничего не пишет мне? — осторожно предположила я. — Никаких заданий, что я должна для него сделать.

— Или понял, что я все знаю, поэтому никакие его игры уже не сработают. И ты меня не предашь.

— Никогда, — подтверждаю я, — это же очевидно.

— Очевидно. — Он тормозит перед шлагбаумом, ждет, когда можно будет снова проехать. — Сегодня днем у меня был довольно неприятный разговор с теперь уже бывшим сотрудником. Я думал, что сын Голованова нашел мои старые работы и решил приплести к нашим отношениям Ксению.

— Ты уволил Лукьянову?! — не скрывая ужаса в голосе, спросила я. — Максим! Да она же этого не переживет! Она мне жутко не нравится, но…

— Она переступила черту, которую нельзя переступать, — жестко перебил меня Генварский. — Инна не наивный подросток, все ее действия четко продуманы. А мне не нужны в команде люди, которые в любой момент могут в спину нож воткнуть.

Молчу потрясенная. Я бы и сама Инке устроила взбучку, но увольнять?

— Она просто меня невзлюбила, из-за Ольги. Денис сказал, верно?

Молчаливый ответ я считала с холодного лица.

— Оля меня удивила. — Макс разочарованно покачал головой, а потом добавил: — Но любой, кто попытается влезть в наши отношения, поплатится.

Мне было жалко и не жалко Инну одновременно. Я до сих пор чувствовала свою боль и опустошение, когда увидела рисунки Максима, когда поняла, что это незнакомая мне девушка. Лукьянова повела себя безобразно. Пусть она меня ненавидит, хотя я ей ничего плохого не сделала, но так не уважать выбор, личную жизнь человека, который тебе очень дорог, на которого ты работаешь! Это выше моего понимания. Вот честно. Я бы не хотела близко подпускать к себе человека. Но я также отлично помню, с каким трудом нашла работу. В училище не было проблемой устроиться, но там платят копейки, а вот в агентство иначе, как без блата По, я бы никогда не попала. Не представляю, что Инна сейчас чувствует, оказавшись на улице. Это ужасно.

Поглядываю на Генварского. Расслабленный такой сидит в кресле, довольный. Переживаниями не мучается явно.

— Что тебя беспокоит? Не любишь летать?

— Летать я люблю, мне комфортно, очень. Но дело не в этом. Я подумала… Денис сказал, что ты очень жесткий начальник и я не знаю, какой ты на самом деле. Он прав, да?

Генварский молчит, отвечать не торопится.

Не мужчина, а сплошная загадка. Или это потому, что он старше меня на шестнадцать лет? Почему, когда речь заходит о его бизнесе, я чувствую огромную разницу между нами? А когда мы с ним вместе в мансарде, там всегда проще и понятнее, никаких границ между нами.

— Максим?

— Добрая девочка Марина переживает за амбициозную циничную дрянь? — усмехнулся он. — Не беспокойся за Инну — она не пропадет, но я всегда убираю из своей жизни людей, у которых нет правил, которые живут, повинуясь лишь собственному «хочу». Исключений не бывает.

— Жестко.

— Я кормлю семьи, Марина, — неожиданно колючим голосом произнес Максим. — От того, как работает мой бизнес, зависит благополучие, а иногда и жизни сотен людей. Когда я вернулся в Россию и стал разбираться с компанией, она была на грани. Чтобы выжить, мне пришлось уволить и разорвать отношения со многими сотрудниками, партнерами, на самом деле бездельниками, которые пили кровь из фирмы. Мы работали круглосуточно, Дугин не даст соврать, демпинговали, обещали клиентам такое, что конкуренты крутили у виска. Андрей передал мне бизнес, который не стоил ломаного гроша, а сейчас его оценивают в десятки миллионов. В том числе потому, что я вычищаю компанию от вот таких неуправляемых людей, как Инна.

Я отвела взгляд — в глазах Максима горел безжалостный огонь, который сжигал все на своем пути. Настоящий инквизитор, только в бизнесе. Как он не похож на того парня в измазанной акварелью рубахе с закатанными рукавами, который может часами рисовать, улыбаясь самому себе, насвистывая только ему одному известные мотивы, а потом обязательно позвать меня и спросить с придыханием: «Ну как?» А сейчас я смотрю на ту сторону Генварского, которая все время оставалась в тени. И такому Максиму я бы точно никогда не хотела перейти дорогу.

— Ты мой воздух, — произнес он уже тише. — Не даешь мне окончательно свихнуться и забыть, кто я есть на самом деле. Моя жизнь перестала быть такой безумной, когда ты появилась. И я хочу, чтобы ты во мне не сомневалась. Инна не стоит твоей жалости. Договорились?

— Да. Но чтобы закрыть уже тему и больше не вспоминать о ней… Что от тебя хотела Васнецова сегодня? И почему она плакала?

— Чтобы закрыть тему, — он повторил мои слова и нехотя добавил: — Она просила не увольнять Инну.

Наверняка не только это просила! Мне почему-то кажется, что Ольга может искренне реветь только за свою судьбу, не чужую. Но это не мое дело, ведь так? Лучше подумать о том, что всего через полчаса мы приземлимся в Адлере и впереди три дня, которые будут самыми романтичными в моей жизни.