Провозился с приготовлениями я не так уж и долго и вполне мог осуществить задуманное уже этой ночью, но не решился. Слишком сильно выбило из колеи внезапное появление Марты. Разболелась голова, руки дрожали, скрип рассохшихся половиц заставлял замирать на месте и вслушиваться в тишину. Не стоило рисковать и пытаться провести в подобном состоянии и без того предельно сложный ритуал. Одна-единственная оплошность или даже просто мимолетная слабость – и меня постигнет участь много хуже чем смерть.

Завтра. Все решится завтра. Если, конечно, Марта не даст себя поймать и у меня не появятся куда более насущные заботы, нежели проведение ритуала призыва одного из князей запределья…

Как и было оговорено, Джервас Кирг заехал за мной по пути на службу. В кои-то веки пребывал он в прекрасном расположении духа, и даже тот факт, что улизнувшая из-под носа подчиненного ведьма будто канула в воду, толстяка нисколько не удручал.

Да и с чего бы? На момент побега причастность колдуньи к ученому сословию установлена не была, и находилась пленница в юрисдикции герхардианцев, вот пусть орден носом землю и роет, раз уж в миссии такие раззявы служат. А Вселенской комиссии поставить в упрек решительно нечего.

Магистр Кирг выразился куда более витиевато, но смысл слов был именно такой. Вид моего распухшего носа толстяка так и вовсе откровенно развеселил, но я не обиделся.

Плевать! Главное, что розыски Марты оказались безрезультатны! Моя безумная затея оправдала себя! Радовало это просто невероятно.

Пока ехали, я доложил о вчерашнем визите хозяина «Жемчужной лозы», и Джервас Кирг под конец даже снизошел до похвалы:

– Отличная работа, Филипп! Занесите мне расписку, я поступлю с этим сутягой… как бы сказать… по справедливости! – заявил он, стараясь не смотреть на мой распухший нос, и фыркнул. – Полтысячи марок за поломанную мебель, подумать только!

– Медная монета дешевеет, – напомнил я.

Джервас Кирг только отмахнулся. Обсуждать эту тему он не собирался, а меня мало заботило, сколько из тех пятисот марок осядет в кармане магистра-управляющего как якобы уплаченные за причиненный таверне ущерб.

– Хочу поручить Уве заняться еретиками из числа школяров, – сказал я, когда мы выбрались из кареты и зашагали через двор.

– Святотатцами, которые причисляют пророка к прежним? – догадался Джервас Кирг и задумался, но напоминать о невозможности проведения следственных действий не стал и махнул рукой. – Не возражаю. Давно пора прищемить этим поганцам хвост!

– Уве лишь слуга магистра, а дело серьезное…

Толстяк понял меня с полуслова и поджал губы, потом предложил:

– Могу принять его в штат младшим клерком с годовым окладом в тридцать марок.

Я кивнул. Пусть на столь мизерное жалованье в городе нельзя было прожить даже впроголодь, вопрос был вовсе не в деньгах, а в статусе. Уве не стоило упускать столь благоприятную возможность начать карьеру во Вселенской комиссии по этике.

– Согласовывать с Ренмелем ставку нет нужды, я просто отправлю им уведомление по эфирному каналу. Сегодня подготовим бумаги, завтра вступит в должность, – оповестил меня Джервас Кирг.

– Благодарю.

Я поднялся в кабинет, убрал плащ и шляпу на вешалку, перевязь с пистолями повесил на спинку стула. Приступать к бумажной работе не хотелось, все мысли занимала Марта. Сообщений об аресте девчонки не приходило, и во мне понемногу крепла надежда, что та сумела выбраться из города до начала облавы.

Нос ныл пуще прежнего, я посмотрелся в зеркальце и обнаружил, что под глазами набухли иссиня-черные синяки; вид у меня стал откровенно бандитский. Опустившись на подоконник, я уткнулся лбом в холодное стекло, да так и просидел какое-то время в бездумном оцепенении. После заставил себя собраться и начал сортировать протоколы осмотра выловленных из реки тел. Провозился с этим до полудня, и чем дальше, тем сильнее хотелось выпороть клерков Управы благочестия, до того безобразно они вели дела. В папке самым решительным образом не хватало некоторых обязательных документов, а больше всего лакун обнаружилось в медицинских заключениях, касавшихся осмотра распотрошенных тел. По иным случаям недоставало сразу нескольких листов.

В сердцах я выругался и отправил Уве к секретарю полицмейстера за разъяснениями. Паренек отсалютовал и выскочил из кабинета, насвистывая какую-то простенькую мелодию. Известие о грядущем назначении привело его в неописуемый восторг.

Аппетита не было, на обед я прерываться не стал, вместо этого занялся сортировкой сообщений о случаях запретной волшбы. Как и прежде, разделил доносы на две стопки: в первую откладывал послания с упоминанием конкретных имен, во вторую – все остальные.

Я уже заканчивал просматривать подметные письма, когда из Управы благочестия вернулся раздосадованный Уве.

– Больше у них ничего нет, – передал он ответ секретаря полицмейстера.

Я помянул ангелов небесных, порылся в документах и выудил лист, на котором значилось имя проводившего вскрытие медика.

– Отыщи профессора Эдлунда с медицинского факультета, попроси утром подойти ко мне для беседы. Если понадобится, будь настойчив.

– А где его искать? – растерялся Уве и взъерошил и без того растрепанные волосы. – В университете или на квартире?

Я закатил глаза.

– Справься в Управе благочестия, они должны подсказать!

– Сделаю, магистр, – пообещал слуга. – Что-нибудь еще?

– Поговори с профессором и занимайся своими делами.

– Благодарю!

– Нет, стой! – остановил я Уве и попросил его сходить в ближайшую аптеку за одним из кремов, коими потерявшие свежесть дамочки замазывали свои морщины. Хотелось хоть как-то скрыть синяки.

Уве убежал вприпрыжку, а я вновь занялся разбором обвинений в чернокнижии. Самые завиральные анонимки и заведомые наветы убирал в сторону, но со счетов их не сбрасывал, просто откладывал на будущее. И как-то очень быстро пришло понимание, что я не создан для кабинетной работы. Если многочасовое выискивание в книгах ответа на нужный вопрос никогда меня не раздражало, то разбор кляуз и доносов несказанно угнетал. Да еще сидел будто на иголках из-за Марты. Только бы ей хватило ума убраться из города и не попасться герхардианцам. Только бы хватило ума и удачи…

Я даже собирался под каким-нибудь благовидным предлогом улизнуть со службы, но тут небеса откликнулись на мою безмолвную мольбу, надоумив Джерваса Кирга собрать всех магистров на обед. Как видно, главе отделения не терпелось похвастаться успешным задержанием зловредного чернокнижника и арестом выданной тем ведуньи.

Упускать случая познакомиться с коллегами я не стал, благо синяков под кремом было почти не видно, но, в отличие от вчерашних посиделок, ограничился сидром. К тому времени, когда явился маэстро Салазар, все были уже в изрядном подпитии, и мой уход остался незамеченным.