Что же касается покровителя Каминского — генерал-полковника Рудольфа Шмидта, — то он не мог быть недоволен своим экспериментом, который вначале выглядел сомнительно с политической точки зрения, однако, в конце концов, получил одобрение у высшего руководства. Командующий 2-й танковой армией даже думал, что сможет сделать дальнейшие шаги по улучшению восточной политики рейха, что поможет в итоге коренным образом изменить ход войны. Генерал неоднократно приглашал Каминского к себе, выражал ему свою признательность и однажды поинтересовался, как он относится к тому, чтобы в будущем по образцу Локотского округа восстановить и реорганизовать всю Россию. Каминский ответил, что он всего лишь скромный инженер и подобная задача ему не по силам. Шмидт ссылался на пример фюрера, который прежде был лишь скромным художником, а стал вождем германской нации. Кроме того, он обещал добиться официального разрешения на легализацию Народной социалистической партии России, чего сделать, однако, так и не удалось.

Характер взаимоотношений германского командующего с Каминским можно расценивать и как попытку дипломатического заигрывания в связи с возможностью выхода из-под контроля немцев вооруженных формирований Локотского округа. Дело в том, что отношения между населением округа и проходившими через его территорию оккупационными частями (немецкими и венгерскими) со временем становились все напряженнее. Поведение оккупантов вызывало резкое недовольство локотян, успевших привыкнуть к тому, что именно они — хозяева своей земли. Приказ Шмидта о предоставлении округу самостоятельности мало что изменил — бесчинства, творимые «гостями», наблюдались как до, так и после его издания, о чем свидетельствуют многочисленные докладные записки районных бургомистров Каминскому и другим должностным лицам округа. Так, 20 мая 1943 года брасовский бургомистр М.И. Морозов жаловался в окружной земельный отдел на немцев, взявших во временное пользование с 4 по 24 марта 1943 года 1890 лошадей со сбруей и упряжью. Оставленные командованием германского корпуса семь расписок не имели никакого значения — взятые «напрокат» лошади так и не были возвращены. Спустя два месяца, 27 мая, тот же Морозов доложил обер-бургомистру Каминскому, что немцы пытались продавать локотским крестьянам повозки, всего 1500 штук. Как выяснилось, незадолго до этого немцы изъяли эти повозки у крестьян бесплатно, пообещав вернуть, однако решили провернуть нечистоплотную аферу. А в начале июня 1943 года к Морозову обратились старшина Хотеевской волости Воронин и старшина Брасовской волости Горбачев с жалобой на немецких солдат, допустивших потраву посевов.

Не лучше вели себя во время пребывания в округе и венгерские военнослужащие. Первый тревожный сигнал относится к 31 декабря 1942 года, когда венгерские солдаты, как видно разгоряченные празднованием Нового года, ограбили нескольких жителей Брасова и даже попытались изнасиловать двух женщин, о чем бургомистр Морозов направил Каминскому жалобу с приложением списка пострадавших. Через месяц, в конце января, те же венгры сломали несколько строений, как видно, с целью использования материала как топлива. Последний инцидент состоял в том, что они без санкции локотских властей стали проводить самовольные обыски у всех подозрительных лиц, в том числе обыскали дом заместителя обер-бургомистра С.В. Мосина. Доложив об этом Каминскому, бургомистр Морозов предложил вывести эту венгерскую часть за пределы округа под тем предлогом, что их лошади больны и существует угроза распространения по Локотскому округу эпизоотии.

Однако сомнительно, что многочисленные жалобы на бесчинства немцев и венгров возымели какое-то действие. По крайней мере, каких-либо ответов на эти жалобы, а также данных о принятых к виновным мерах в документах Локотского округа обнаружить не удалось. Можно предположить, что Каминский был вынужден относиться к немцам как к неизбежному злу, которое нужно перетерпеть. Лишь иногда бойцы РОНА и служащие полиции арестовывали немецких и венгерских военнослужащих с последующей передачей их полевой жандармерии. Для того чтобы арестовать немца или венгра, было достаточно распоряжения районного бургомистра. Каких-либо иных санкций, как то согласований с германским командованием, не требовалось.

Антинемецкие настроения между тем проявлялись даже на уровне командиров подразделений бригады. Так, командир 1-й роты старший лейтенант Фокин открыто высказывал недовольство немцами, не раз вступал с ними в драки, а однажды сорвал в одном из штабов немецкие агитационные плакаты и велел их выбросить. Фокин отличался беспощадностью к партизанам: пленных не брал, расстреливая захваченных в бою на месте. В то же время этот командир вытащил из локотской тюрьмы десятки человек, взяв их на поруки. Не менее натянутые отношения с немцами были у командира 2-й роты 6-го батальона Остроглядова, рота которого считалась одним из лучших подразделений бригады. Однако, находясь в гарнизоне села Зерново, рота Остроглядова не раз имела стычки с немцами. Когда те приезжали реквизировать продукты у крестьян, каминцы по приказу Остроглядова просто выгоняли непрошеных гостей. Правда, однажды бойцы Остроглядова разоружили даже курсантов школы РОА, вменив им завышенную гордость2.

Однако иногда взаимная озлобленность локотян и немцев перерастала в вооруженные стычки. Об одной из них, происшедшей в Локте в начале 1943 года, упоминается даже в отчете Брасовского райкома ВКП(б) от 1 марта 1943 года: «Когда над поселком Локоть появился наш самолет и начал сбрасывать листовки, полицейские бросились собирать листовки. Немцы открыли по полицейским ружейно-пулеметный огонь. Полицейские в свою очередь открыли огонь по немцам».

Апогеем конфликта с немцами и демонстрацией Каминским своей суверенности стал довольно неординарный случай, происшедший летом 1943 года. Во время грабежа одиноко стоящей мельницы локотской полицией были пойманы двое германских военнослужащих — зондерфюрер и унтер-офицер. Тут же выяснилось, что оказавший им сопротивление хозяин мельницы был убит. По личному распоряжению Каминского убийц судили, локотской суд вынес обоим смертный приговор. Немецкие офицеры связи сразу же сообщили об этом в штаб армии, откуда в Локоть полетели телеграммы о том, что русские власти превышают свои права, что суд над военнослужащими германской армии вне компетенции самоуправления. Каминский же в ответ сослался на то, что в Локте суд независим и что в соответствии с законами округа совершившие такое преступление, кем бы они ни были, подлежат именно такому наказанию. Посредством телефонных переговоров, телеграмм, через курьеров спор продолжался еще два дня. В конце концов немецкое командование пошло на уступки, согласившись на казнь виновных, но чтобы приговор им вынес немецкий военно-полевой суд. Каминский отказал и в этом.

По истечении указанного судом срока приговор был приведен в исполнение в Локте на площади на глазах у многотысячной толпы, состоявшей как из жителей поселка, так и из съехавшихся крестьян близлежащих сел. Каминский отказался уступить германскому командованию даже в таком пустяке, как отсрочка казни на день, чтобы на нее успели прибыть представители вермахта. В результате офицер и сопровождавшая его команда солдат прибыли лишь на следующий день, когда их соотечественники были уже казнены.

Пожалуй, никто из сателлитов Гитлера, даже Муссолини, не смог бы решиться на подобный шаг. Каминский же не упустил случая лишний раз продемонстрировать свою самостоятельность, а германское командование не пошло дальше протестов, явно не желая ради спасения двух человек рисковать большим.