Плюнув на грязь, густо покрывшую рукав и ноги, Урфин встал. Хрустнул спиной, выгнувшись. И замер. В какой уже раз застыл, понимая: шевелиться не стоит. Пока-то уж точно, совсем чуть-чуть… Вот гадство, а… Да еще какое!

Ящерки водятся везде. Даже в условиях вечной мерзлоты. А уж здесь им сама Зона велела заводиться. Пусть и не таким, как хотелось бы видеть Урфину. Он совершенно не отказался бы полюбоваться какой-нибудь гребенчатой розово-сизой игуаной с псевдокрыльями и привычкой питаться листочками. Такой вариант устраивал полностью. Только устраивал он именно Урфина, а не Зону. Зоне нравились другие питомцы. Или любимцы, тут как посмотреть.

Зона обожала опасных и уродливых выродков. Порой старушка лепила что-то красивое, но даже в красоту вкладывала отвратительное. Как в аспида. В черного аспида. Хотя выглядел тот воистину потрясающе. Чертова длиннолапая гибкая дрянь, благородно отливающая чешуей истинно изумрудного оттенка. Полосы, гребень и половина лап, ну и, само собой, хвост, да-да. Вот они отливали немного другим цветом. Или совсем другим. В этих местах ящерица блестела вороным. Так же как и вытянутыми миндалинами глаз. Своим единственным слабым местом. Не то чтобы попасть в глаз аспиду было легко, вовсе не так. На памяти Урфина такой фокус если кто и мог провернуть, то только Рысь.

Зрение твари реагировало на движение. Уловила, замерла, покрылась мутными пятнами, сливаясь с растительностью, дождалась, утекла в сторону и напала. А нападала сволочь всегда по-разному. Одно не менялось: в гуще ее не победить. Одному так точно. Скорость и природный зеркальный камуфляж помогали сволочи на все сто. Сливаясь в неуловимых пируэтах, стремительная, молнией растекающаяся по и под зелеными гигантами, ящерица всегда добиралась до спины жертвы. И била наверняка, хвостом ломая ноги, обвиваясь им же вокруг груди, стискивала ребра, заставляя те лопаться, разрывая сосуды и пищевод, пробивая осколками легкие. Хорошо, хоть не ядовитая скотина. Но хорошо это звучало… так, оправдательно. Мол, хотя маленький, но плюсик.

Аспид нежно перебирал когтистыми кочерыжками толстенные стебли, зависнув на них. И пялился точно на удалявшуюся спину Баркаса. Такой вот немудреный расклад. Урфин, чувствуя какую-то дрянь на правой ноге, стоял столбом. Ждал, пока аспид выберет уже тактику и рванет. Стрелять ему вслед так себе затея, учитывая скорость твари, но… Шансов у Баркаса немного.

Аспид рванул вперед, как обычно с ними бывает. Резко, смазанно и неудержимо. Как такая акробатика проходит на высоте в два метра и по гнущимся ни хрена не деревьям? Урфин знать не знал, да и ладно. Важнее оказалось догнать и решить вопрос с нападением на друга. Куда важнее.

Черные полосы, веером стелющиеся в воздухе, мелькали вверху. Урфин, скинув что-то мерзкое с ноги, бежал следом. Переговорник не работал. Зона любила играть в такие шутки. Но не удивила, чего уж. Здесь, в топях, радиоволны никогда не проходили. Именно из-за них только зрительный контакт.

Стрелять пришлось с ходу, вскинув АС под не самым лучшим углом. Зацепить Баркаса можно легко. Но аспид уже летел вниз, и спасти могли только считаные доли секунды.

Урфин попал. Семь шестьдесят два – это не пятерка. Встретив на пути что-то прочное – не уйдет в сторону. Разрежет, проходя как нож через масло, прошьет, как гвоздь гипсокартон. Аспида он зацепил, попал прямо в самое начало хвоста, сбив ящера с курса. И предупредив шарахнувшегося в сторону Баркаса.

Ящерица выгнулась, стараясь уйти в спасительную зеленую глубину. Баркас продырявил ее сбоку. Раскидал попаданиями тянущиеся резинки внутренностей. Урфин, сместившись в сторону от линии огня, добавил, расстреливая и добивая скотину. Аспид, получив порцию прямо в голову, вздрогнул, вбиваемый прямо в липкую почву. Раскидал длинные, почти человеческие лапы. И замер. Не шевелясь.

– Сука… – Баркас потянулся к респиратору, желая отстегнуть. Опомнился, выдав руладу. – Вовремя, братишка.

– Это точно. Где рыжик?

– Да хрен его знает, если честно. Может, ну его к чертям собачьим?

– Не стыдно?

– Да еще как… – Баркас выпрямился, заворочал головой, ища следы. – Куда ж ты делся, паскудник, а?

Вопль долетел справа. Метров тридцать, не больше. Урфин, встав с колена, люто хрустнувшего, помотал головой.

– Чего-то выдохся я…

– Такая же херня. Не молодеем, чего уж. Пошли?

– Есть варианты лучше? Или без нашего участия?

– Может, пока дойдем, он помрет? Не будем торопиться?

Урфин постучал по шлему. Звук вышел не особо деревянный, но Баркас явно понял. Хотя, скорее всего, дружище прав. После таких воплей вообще стоит валить к чертовой матери назад и… И куда назад?

Зеленая стена гордо окружала со всех сторон. И откуда они сюда забрались, Урфин не понял. Следов уже не осталось. Ровная жирная желтая грязь. Приплыли.

Баркас махнул рукой. Верно, разберемся потом. Сперва найдем Уизли. Или что там от него осталось. Там и посмотрим. Может, и выбираться не придется. Хотя пожить еще немного хотелось очень сильно.

Таиться смысла не было. Совершенно. Так что спасать – или собирать останки, или помирать, тут как выйдет, – они отправились гордо и несгибаемо. Один черт, у врагов огнестрела нет, пулю не схлопочешь. Иди, как в тупых старых фильмах про войну, когда немцы ровно так атаковали дзоты.

Загадка ожидала впереди. Прямо посреди небольшого чистого участка. Где, сидя на вросшем в землю «Кавасаки», красовался Уизли. Совершенно ошалевший и смотрящий вокруг себя дикими непонимающими глазами. И никого.

– И что это было, курсант? – поинтересовался Баркас, подходя ближе. – Кто орал?

– Как я здесь…

– Ты попал под чье-то воздействие. Это как раз нормально. Орал, говорю, кто?

– Я. Так это вот та дрянь меня идти заставила?

Уизли ткнул за мотоцикл. Урфин, осторожно и не веря глазам, глянул.

Это оказалась Белая. Странная, практически срощенная с верхом от Бурой. Буробелая, мать ее. Тонкая и явно женская фигура, от пояса отрастившая себе огромный бурдюк вместо ног, перекатывающийся как желе. А прямо посреди груди у Буробелой лепестками, сейчас разорванными и кровоточащими, выступала странная хрень. Но это оказалось ерундой по сравнению с замеченной форменной, мать ее, хренотенью.

Буробелую убили не выдиранием чего-то из ее утробы. Ей развалили головешку, от макушки и до ключиц. Ударом такой силы, что та не казалась разрубленной. Рассеченной, как хорошим ланцетом хирурга можно чикнуть пополам картофелину. И такие удары в Зоне раздавал лишь один ее обитатель. Вернее, лишь редкие экземпляры ее самых опасных жителей.

– Здесь был здоровяк? – Урфин повернулся к Уизли. – Ты орал из-за него?

– Подожди. – Баркас внимательно присмотрелся к следам, на сухой практически земле четким и ясно видимым. – Да тут прямо хороводы хороводили, что ли…

И он оказался прав. Кривые грубые следы Бурых ни с какими другими не спутаешь. Невысокие охотники-каннибалы, несчастные бывшие жители, топтались здесь в большом количестве. Такого Урфин еще не видел. Как и того, чтобы те удирали разом, спасаясь в зарослях всем скопом. И причина…