Список включал в себя тяжелые, мощные ружья, сыворотку от укусов змей, химикаты для очистки питьевой воды, одежду для холодных ночей на больших высотах, поскольку дожди уже закончились, и определенное продовольствие и припасы, которые нельзя было приобрести в Африке. Самым важным в списке были боеприпасы. Нужны были пули как в твердой оболочке, так и мягкие, с различной массой и скоростью полета, что давало возможность охотиться на слонов, носорогов, бизонов и на всех остальных, менее крупных и с более тонкой шкурой, от львов до бородавочников.

Майор Купер владел кофейной плантацией на Танганьике и имел большой опыт охоты на всей британской части Восточной Африки. В последней войне он был награжден за отвагу, потом стал охотником и накопил колоссальный опыт охоты в лучших регионах, еще сохранившихся на континенте. Он порекомендовал Эрнесту взять Филиппа Персиваля в качестве проводника, который сначала был егерем, а потом стал профессиональным охотником. Мистер Пи, как все его звали, был настолько молчаливым и сдержанным на высказывания, насколько талантливым и знающим. От мистера Пи пришла информация о том, что ружья, особенно на крупных зверей, можно арендовать за умеренную плату.

– Я куплю себе ружья. Я не хочу арендовать их, – сказал Эрнест.

Он бы проклял себя, если бы вдруг ему очень понравилось какое-то оружие, возможно спасшее ему жизнь, которое потом пришлось бы вернуть владельцу. Так как они сперва собирались до августа порыбачить на Кубе, а затем на испанском судне отправиться из Гаваны в Европу, то Эрнест решил отложить выбор оружия до своего приезда в Париж. Там он мог посетить хороших оружейников и экипироваться для экспедиции с ног до головы.

Эрнест также пригласил своего друга Чарльза Томпсона из Ки-Уэст погостить у него ближайшие месяцы. Чарльз был полон энтузиазма. Он показал себя как прекрасный рыбак и охотник на птиц. Он не принадлежал к литературным кругам, но был хорошим спортсменом, храбрым человеком и мог наслаждаться возбуждением от охотничьих затей, не действуя Эрнесту на нервы. У жены Чарльза Лоррейн были преподавательские обязательства, но существовала договоренность о том, что она приедет весной, а потом встретится с ними в Палестине. С Чарльзом и Полин экспедиция обещала быть впечатляющей и успешной. Детей должны были оставить с родственниками, а няня оставалась ответственной за остальные дела. В первый раз с момента их свадьбы Эрнест и Полин знали, что отправляются в приключенческую поездку с минимумом беспокойств и шансом на максимальное удовольствие. Им снова хотелось побывать в Испании, и они планировали оставаться там до закрытия Пиларской ярмарки в октябре.

У Полин и Чарльза Томпсона было много дел, за которыми надо было присматривать, так что они оставались в Ки-Уэст, пока в начале апреля Эрнест отплыл в Гавану на судне Джо Рассела. Добравшись туда, он обнаружил, что еще не наступил сезон для крупной рыбы. Он использовал время для работы над своим романом и написания нескольких коротких рассказов, дисциплинируя себя подъемом в пять утра и занимаясь творчеством по крайней мере до десяти, а часто и до полудня. Когда, наконец, рыба начала появляться на границе течения, он уже был готов для выхода в море, сложив плоды нескольких недель плодотворной работы на стол в своей комнате на четвертом этаже отеля «Амбос мундос» на Обиспо-стрит.

Той весной Эрнест и Арнольд Джингрич вели постоянную переписку, обмениваясь большим объемом информации. Они все больше и больше нравились друг другу, и их обоюдное доверие росло. Эрнесту не понравилось название журнала – «Эсквайр». Он считал, что это будет выглядеть слишком высокомерно во времена депрессии, но сам замысел журнала произвел на него впечатление. К концу мая он был готов написать для нового журнала первое кубинское письмо и предчувствовал удовлетворение от своей работы, а также от рыбной ловли, когда поднимался ветер. Его распорядок был практически идеальным для ловли марлина, так как для этой рыбы лучше всего подходит рябь на воде, а часто днем ветер поднимался не раньше одиннадцати, когда творческая работа уже завершалась.

К концу мая Эрнесту удалось поймать двадцать девять марлинов. Но особенно удачным был тот день, когда он вытащил семь рыб, обходясь только одной удочкой, и он не знает никого, кому бы так же везло когда-нибудь. Когда он рассказывал мне о том дне следующим летом, он все еще пребывал в возбуждении.

– Ты только подумай, Барон, – говорил он, – семь здоровенных рыбин, лазурного цвета и приличного размера – от ста двадцати до двухсот пятидесяти фунтов. Я боролся с каждой один на один, но, конечно, Карлос помогал мне на кокпите. Я жутко простудился, поскольку стоял мокрый от пота на холодном ветру. Три дня у меня чертовски болело горло. Но я все еще считаю, что это, наверно, был мировой рекорд.

После этого Эрнест завел себе журнал, где ежедневно стал делать записи об улове, особенностях рыбалки, использованных снастях и их эффективности. Там были пометки, иногда комичные, о присутствующих гостях, о событиях и проявленных эмоциях. Он был в гораздо лучшей форме, чем до начала походов. Он отметил, что похудел на двадцать шесть фунтов после месяца непрерывной рыбалки в районе южной границы течения и борьбы с каждой попавшейся на крючок рыбой.

В конце июля, когда была завершена серия кубинских рассказов и сделаны фотографии, а подготовка к путешествию в Европу и Африку шла полным ходом, Эрнест находился в прекрасном расположении духа. Его волновали перспективы путешествия и освещения некоторых старых тем с точки зрения нового опыта, приобретенного за пять проведенных в Соединенных Штатах и на Кубе лет писательского творчества, охоты, рыбалки и заботы о растущей семье.

Путешествие в Испанию на судне «Рейна де ла Пасифика» было сущим пустяком. До отъезда Эрнеста Арнольд Джингрич оплатил ему за первое из двух писем, которые готовил к публикации в новом журнале, а Эрнест благоразумно положил деньги на свой счет в Лондоне. Когда они с Полин добрались до Мадрида, он обменял английскую валюту на песеты по очень выгодному курсу. Довольный своей предусмотрительностью, он написал Арнольду о том, что поделит с ним выгоду. Инфляция сильно пошатнула американский доллар, как результат того, что президент Рузвельт оставил финансовую систему не обеспеченной золотом. Это был печальный фактор в завершении планов насчет сафари. Эрнест был сильно недоволен этим. Той осенью он написал мне в письме о том, что их деньги сильно обесценились, но он считает, что их все-таки хватит на поездку. Все дорожало гораздо быстрее, чем он мог предположить.

В ноябре, когда Эрнест и Полин приехали в Париж, их ждало много маленьких и приятных сюрпризов. В книжном магазине Сильвии Бич у Эрнеста была возможность увидеть первые экземпляры книги «Победитель не получает ничего», которые только что были получены от издательства «Скрибнерс». Ему понравилась обложка, которую ему еще не приходилось видеть, поскольку рукопись книги корректировалась по телеграфу и он не контактировал с книгопечатниками.

У него также был шанс увидеть первое издание «Эсквайра». Он был особенно впечатлен двумя статьями о боксе в этом журнале и написал Арнольду свои впечатления о презентации. По его словам, он был убежден в том, что треть журнала необходимо сделать «сопливой». Охота и рыболовство, как темы журнала, наименее сопливые, хотя он признал, что из-за рекламы приходится следовать определенному пути.