Однако любой социолог сразу же ополчится против такого подхода. Многие вопросы, связанные с развитием и некогда казавшиеся непознаваемыми, все-таки поддались усилиям исследователей. Ключом к их решению стала так называемая «идентификационная стратегия», т. е. определение причинно-следственных связей. Если урожай выше в тени дерева, на котором живут грачи, то происходит ли это оттого, что дерево отбрасывает тень, или причиной всему помет птиц? Специалисты по эконометрии, т. е. люди, занимающиеся экономической статистикой, всегда спрашивают друг друга, какой они пользуются идентификационной стратегией. Если широкой аудитории Стивен Левитт известен своей книгой «Фрикономика»[28], а также исследованиями наркотрафика и книгами о борцах сумо, то экономисты больше знают его как автора блестящих идентификационных стратегий. (Самые известные из них касаются легализации абортов и причин, определяющих уровень преступности.) Тем не менее самой четкой идентификационной стратегией является проведение случайных выборок, при которых идентификация встраивается внутрь самого эксперимента. Поэтому рандомисты сегодня пытаются проводить эксперименты, которые ранее были невозможны.

Примером «непознаваемых эмпирическим путем» вопросов является коррупция. Все соглашаются с тем, что она мешает развитию, но по очевидным причинам трудно определить, сколько государственных денег или поступающей помощи оказывается в карманах чиновников. Вот поэтому коррупция всегда измеряется опосредованно – путем опроса тех, кто посетил страну. Их спрашивают, считают ли они эту страну коррупционной и приходилось ли им сталкиваться с требованием дать взятку. В 2003 г. молодой гарвардский экономист Бенджамин Олкен организовал эксперимент по измерению того, сколько средств расхищается в финансируемых Всемирным банком и Департаментом международного развития Великобритании крупномасштабных проектах по строительству 600 дорог, соединяющих отдаленные индонезийские деревни с уже имеющейся транспортной сетью. Выбор был вполне логичен: дорожное строительство давно известно как крайне коррупционная отрасль, а среди новых экономических гигантов Индонезия считается наиболее коррупционной страной.

Олкен нанял группу экспертов, которые приступили к проверке дорог. Они исследовали качество использованных материалов, оценивали трудозатраты и стоимость поставок, а затем передавали всю информацию по стоимости строительства Олкену. Тот, в свою очередь, получил от Всемирного банка информацию о том, какие суммы были затребованы на строительство дорог менеджерами. Разница в суммах стала объективной, хотя и очень приблизительной оценкой уровня коррупции. Однако при строительстве 600 дорог наиболее оптимистичные и пессимистичные оценки можно было игнорировать. Он также проверил точность оценок, сделанных его инженерной группой, попросив оценить стоимость дорог, данные по которым он уже имел. Олкен обнаружил, что в обычной индонезийской деревне исчезала примерно четверть денег, выделенных на строительство.

Олкен очень хотел понять, можно ли каким-то образом изменить ситуацию. Он экспериментировал с двумя основными методами контроля: «сверху» и «снизу». При контроле «сверху» жителям деревни говорили, что строительство их дороги будет курироваться антикоррупционной государственной службой, а не с помощью выборочных аудиторских проверок, вероятность проведения которых составляла не более чем 1 к 25. При контроле «снизу» группа Олкена организовывала деревенские сходы, на которых каждый присутствующий имел возможность высказать свое мнение о том, как проходит строительство дороги. В некоторых деревнях, где практиковался контроль «снизу», жителям деревни раздавались анонимные опросники, в которых они могли высказать свои замечания. (Большинство жителей деревни умели писать.) Для обоих методов деревни выбирались совершенно произвольно еще до того, как начиналось строительство дорог.

Ко всеобщему удивлению, метод контроля «снизу» оказался совершенно бесполезным, независимо от того, высказывались замечания или нет. Деревенские сходы никогда не заканчивались принятием серьезных антикоррупционных мер. Возможно, так происходило потому, что мошенникам легко было присвоить материалы, которые для жителей деревень были безразличны, тогда как присвоения зарплат они не допускали. Зато контроль «сверху», наоборот, оказался чрезвычайно эффективным. С его помощью потери удалось сократить на треть, повысив тем самым экономическую эффективность проектов на 8–9 %. Если учесть, какие суммы выделяются на дорожное строительство, то даже такой процент очень значим. Олкен сделал весьма важное дело: он продемонстрировал, какой из способов позволяет реально бороться с финансовыми злоупотреблениями.

(Его результат может показаться совершенно неожиданным: мы уже видели, что метод контроля «снизу» часто бывает эффективнее контроля «сверху», а в дальнейшем мы приведем и другие примеры этого. Но дело в том, что мир бесконечно сложен. То, что срабатывает в Армии США, может не сработать в глухой яванской деревне. Поэтому необходимо постоянно экспериментировать и адаптироваться, ведь единичный успех нельзя повторить в другом контексте.)

Не менее эффективная идентификационная стратегия пролила свет на причины коррупции в совершенно иной ситуации. Четыре рандомиста – Марианна Бертран, Симеон Джанков, Рема Ханна и Сендил Мулайнатан – обратились к индийцам, которые обучались вождению автомобиля. Одним была обещана премия в случае сдачи экзамена по вождению, другим предоставили скидки на уроки вождения. После проведенных экзаменов ученые всех очень удивили, направив и тех и других на повторный экзамен к независимому экзаменатору. Ученики, которые получили скидку на уроки вождения, устный экзамен сдавали хуже, но водили машину увереннее. А те, кому была обещана премия за сдачу экзаменов, каким-то образом – можно особенно не гадать каким – смогли убедить государственных экзаменаторов выдать им водительские права, хотя водить еще явно не умели.

Рассмотрим еще один многолетний спор: что делают инвесторы – помогают бедным или эксплуатируют их? Похоже, что на этот вопрос нет ответа, но экономисты Дин Карлан и Джонатан Зинман сумели получить его, убедив одну южноафриканскую потребительскую компанию предоставить кредиты половине всех тех, кто ранее получал отказ. Если сравнивать с отвергнутой половиной, то получившие кредит улучшили свое положение несмотря на то, что он предоставлялся под запредельные по западным меркам 200 % годовых. Опросив получателей кредитов, Карлан и Зинман поняли, почему произошло улучшение: многие использовали эти деньги на одноразовые траты, позволившие им не потерять работу. Например, деньги тратились на новую одежду или на ремонт семейного мопеда.

Похоже, что для рандомистов существует не так много ограничений. Дуфло и Ханна исследовали причины прогулов, участившихся среди учителей в сельских районах Индии. Для этого они в каждую вторую школу направили фотоаппараты с невозможностью подделать дату снимка и попросили школьников фотографировать учителей вместе с классом. Прогулов стало меньше, а успеваемость в классах заметно повысилась.

В рамках другого эксперимента нужно было узнать, может ли воспользоваться инвестициями малый бизнес в Шри-Ланке, если инвестиционные средства вообще отсутствуют? Казалось, что ответить на такой вопрос невозможно, однако четкий ответ нашелся довольно быстро. Исследователи обнаружили 400 небольших предприятий – ремонт велосипедов, торговые палатки – и совершенно произвольным образом раздали кому $200, а кому $100, но были и такие, кто не получил никаких средств. Рентабельность инвестиций составила 6 % в месяц или 90 % годовых.