– Думаете, я что-то помню? – Востриков недоверчиво покосился на следователя.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – заметил Сергей. – Саму Раису Ивановну знали?

– Виделись несколько раз.

– Вот и расскажите, где, когда, при каких обстоятельствах.

– Знакомство с ней было шапочным.

– Какая разница? – Дуло пожал плечами и показал бумажку из папки: – Она же вас приглашала на свой юбилей, значит, считала…

– …Хорошим знакомым, – подсказал Леонид Николаевич.

Сергей Дуло вытащил из папки еще несколько документов.

– Многие из тех, кого опросили, утверждали, что Раиса Ивановна считала вас другом.

– Никогда не был другом Литовкиной. – Востриков прищурился. – А говорите, что показания не читали.

– Читал – не читал… – Сергей Дуло встал и прошелся по кабинету. – Меня интересует все, что связывало вас с Раисой Ивановной.

– С ней приятельствовала моя жена Катерина. Только поэтому Литовкина пригласила нас на свое восьмидесятилетие.

– Представляю, какое общество там собралось… Раиса Литовкина – звезда советского кино.

– В те времена она уже не снималась.

– Значит, говорите, жена с ней дружила?

– Приятельствовала.

– Как они познакомились?

– У старухи болела спина, понадобилась хорошая массажистка. Подруга жены посоветовала ей мою Катерину.

– Ваша жена – массажистка?

– Да. Теперь она уже не работает.

– Но тогда ведь работала?

– Насколько я помню, с Литовкиной Катерина встречалась не часто.

– Насколько знаю я, – с нажимом сказал Дуло и вытащил из папки еще один документ, – вас неоднократно видели входящим в квартиру Литовкиной.

– Неверное утверждение. За все время знакомства – два или три раза.

– Зачем вы к ней приходили?

– Старуха жила одна. Помнится, как-то раз лампочку поменял. Потом привез на машине антикварный ломберный столик.

– Она интересовалась антикварной мебелью?

– Не только. В квартире были картины, дорогие сервизы. Литовкина могла себе это позволить. Средства имела.

– А как насчет золота?

– В каком это смысле? – Востриков отвел в сторону взгляд.

– В смысле ювелирных украшений и драгоценных камней.

– Мне об этом ничего не известно.

Дуло снова взял в руки листок и, взглянув на него, сообщил:

– Одна ваша знакомая в своих показаниях утверждает: вы говорили о том, что Литовкина показывала вам свои драгоценности.

Востриков замер, как будто что-то припоминая, потом покачал головой:

– Нет, не помню. Давно это было. Ничего сказать не могу.

– Может быть, вспомнит ваша жена?

– Вряд ли. Она, знаете ли, очень болеет: со здоровьем плохо и с памятью. Вы упомянули новые обстоятельства. В чем они заключаются?

– Раису Ивановну убили выстрелом в затылок в ее квартире. На месте преступления нашли пулю и гильзу от пистолета «зауэр». Следы борьбы отсутствовали. Дверные замки – без повреждений. По версии следствия, Литовкина сама открыла убийце дверь. Она доверяла ему.

– Для чего вы мне это рассказываете?

– Чтобы освежить в памяти кое-какие моменты.

– И все-таки в чем заключаются новые обстоятельства дела?

– Ну хорошо. – Дуло остановился. – Сейчас я перечислю все, что у меня есть, и вы определитесь.

– С чем?

– Готовы ли сотрудничать со следствием.

– Бред… – Востриков ухмыльнулся.

– Итак, – Дуло показал пятерню и стал последовательно, один за другим, загибать пальцы. – Первое – показания свидетельницы о том, что Литовкина показывала вам свои драгоценности. Второе – неопровержимые доказательства того, что вы часто бывали в ее доме. Третье – письмо Литовкиной к ее дочери, в котором она называет вас «милым другом» и связывает с вами определенные романтические ожидания.

– Ну что вы! – воскликнул Леонид Николаевич. – Мне было тридцать, ей – восемьдесят. Какая романтика с восьмидесятилетней старухой? И потом: если бы тогда, двадцать три года назад, судья вменил мне это в вину, я бы уже отсидел. Но, как известно: я был всего лишь свидетелем.

– А теперь про новые обстоятельства. – Дуло загнул еще один палец. – Четвертое – пистолет марки «зауэр», который был найден на месте убийства. Мне удалось проследить его путь, и он ведет прямиком к вам. Эта информация появилась недавно: ее дал человек, у которого вы купили оружие. – Сергей резюмировал: – А теперь вы скажете, кому передали «зауэр», или сознаетесь в убийстве Литовкиной.

– Думаете, я поведусь на беспонтовую шнягу? – Востриков едва себя контролировал.

– Понимаю ваше состояние. Мне известно, кого вы боитесь.

Востриков вскинул голову и впился глазами в следователя. Дуло пошел ва-банк:

– Вы боитесь Шешеля.

– Шешель мертв. – Сказав это, Востриков побелел.

– Так же, как и Валера Валет? – Дуло продолжил: – Почему вы не опознали тело Швырева? Ведь вы с ним были знакомы.

Востриков опустил глаза.

– Ну?! – Сергей прошелся и остановился возле него.

– Потому что боялся.

– Шешеля?

– Да, – Леонид Николаевич тряхнул головой. – Когда я узнал Валеру Валета, я понял: Шешель жив и он в Москве.

– Вы сразу опознали Швырева?

– Сразу. По татуировке, по котикам.

– О ней мало кто знал, – заметил Сергей.

– Двадцать лет назад я видел его в сауне. Помнится, за день до взрыва машины. У него была любовница, подруга моей жены. Он – пацаненок. Она – взрослая женщина. Валера сказал, что котиков наколол для нее.

– Вы специально познакомились с Литовкиной?

– Шешель попросил меня взглянуть на ее драгоценности.

– Зачем?

– У него был заказчик.

– Он вам заплатил?

– Не буду отвечать на этот вопрос. – На мгновение Дуло показалось, что Востриков не скажет больше ни слова. Но тот снова заговорил: – У Литовкиной была коллекция редких ювелирных украшений. Подарки мужей, любовников, поклонников. Не будем забывать, в свое время она была кинозвездой первой величины. Кому-то ее бриллианты понадобились больше, чем ей. После убийства и ограбления значительная часть украденных сокровищ отправилась туда. – Востриков поднял глаза наверх.

– Это я знаю. Позже их конфисковали у замминистра Фитасова. – Сергей вдруг спросил: – Вы видели Шешеля?