– Оракул не разрешил моих сомнений, – заговорил Невин, кладя ладонь на прохладное, чуть запотевшее стекло, – а Валентин занял место полководца. Теперь он командует армией Бальгона.

– Воины верны только тебе, ты же знаешь, – отозвалась Мелисса, тихо вздохнув. – Они никогда не пойдут против законного правителя Города Мертвых. Так же, как и Валентин. Это страшное преступление, и никто не поддержит его. Ты избран.

– И все же меня мучают нехорошие предчувствия, – сказал Невин, отходя от окна и вставая за спинкой кресла, на котором сидела Мелисса. – Я чувствую приближение беды.

– Что-то случилось? – спросила Мелисса, прижимаясь щекой к его руке, лежащей у нее на плече. – Кажется, все идет не так уж плохо. Ты ведь не думаешь, что мы проиграем? Когда бы наша армия ни встретилась с рыцарями Малдонии, они не смогут устоять. Только не в этот раз. Тогда мы не были готовы, но теперь совсем другое дело! Ты же сам отбирал воинов, которые должны будут сокрушить нового предводителя людей, этого чужеземного герцога.

– Ты права, – согласился Невин, прикрыв глаза. – Все будет прекрасно. Людям никогда не одолеть слуг Великого Молоха. – Он подошел к столу, взял бронзовый канделябр на три свечи и сказал: – Мне нужно сходить в Северную башню.

– Думаешь, стеклянный шар скажет тебе больше, чем Оракул? – спросила Мелисса с сомнением.

– Я попробую поговорить с ним, – ответил Невин, подходя к двери. – Кто знает, что он видит.

– Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

– Нет, не нужно.

– Хорошо, я буду ждать тебя здесь. – Мелисса поправила шаль.

Невин вышел в коридор и отправился по коридорам и переходам замка в ближайшую башню, прилегавшую к княжеским покоям. Он часто наведывался в нее, но редко пользовался хранящимся там волшебным сокровищем – большим прозрачным шаром, сделанным из чистейшего хрусталя, внутри которого пульсировал красноватый, едва различимый огонек, похожий на крохотное рубиновое сердце.

Невин остановился перед железной дверью, по обе стороны которой неподвижно стояли два закованных в сплошные доспехи рыцаря. Они держали руки на эфесах обнаженных двуручных мечей, концы которых упирались в пол. Лица стражников скрывали глухие забрала, только за крестообразными прорезями угадывалась леденящая душу пустота. Доспехи, сделанные из позолоченных и черненых пластин, отливали красным, а по рукам и ногам сбегал причудливый рисунок, состоявший из букв и слов древнего колдовского языка. Стражники были големами, недавно купленными у магов Шасайета.

Вынув из нагрудного кармана ключ, Невин вставил его в замочную скважину причудливой формы и дважды повернул. Раздался резкий щелчок, и дверь бесшумно отворилась внутрь. Подняв канделябр над головой, Невин вошел в Северную Башню. Прямо перед ним виднелись крутые ступени уходящей вверх винтовой лестницы. Закрыв за собой дверь, Невин начал подниматься на верхнюю площадку башни, где хранился Палантир, о происхождении которого не было известно никому в Бальгоне, даже Грингфельду-Прародителю. Знали только, что его оставил в городе Мертвых сам Великий Молох, создатель вампиров.

Ступени тихо скрипели под торопливыми шагами Невина, вокруг клубилась потревоженная им пыль. На стенах плясали глубокие резкие тени, очертания которых напоминали фантастических существ хаоса.

Наконец, Невин достиг последней площадки и, откинув люк, оказался в круглой комнате с низким сводчатым потолком, увешанной гобеленами и уставленной столами с лежащими на них аккуратно перевязанными разноцветными ленточками пергаментами – Северная Башня служила ему одновременно и рабочим кабинетом.

Поставив канделябр на пол, Невин с трепетом приблизился к покрытому черным бархатом покатому возвышению, под которым был скрыт Палантир, и, протянув руку, взялся за край расшитого серебряной нитью покрывала. Легкая дрожь пробежала по вампиру, когда он сдернул его, и хрустальный шар вспыхнул оранжевыми отсветами. Внутри него клубилась чернильная темнота, в центре которой сверкал красный огонек.

– Заклинаю тебя именем Молоха, – заговорил Невин, кладя ладони на гладкую прохладную поверхность. – Ответь мне, Палантир!

Шар словно ожил – его поверхность подернулась легкой дымкой, затем тьма, заполнявшая его, рассеялась, а рубиновое сердце разделилось, превратившись в два огненных глаза.

– Что ты хочешь знать? – зазвучал в голове Невина далекий приглушенный голос.

– Кто такой герцог Дьяк, новый предводитель армии Малдонии? – задал Невин мысленный вопрос.

Некоторое время с шаром ничего не происходило, а затем внутри него начали появляться и сменять друг друга различные картины: вот у королевской четы Нумидана рождается мальчик, ставший невольной причиной смерти своей матери, не пережившей ночи, в которую он впервые огласил мир своим криком, а вот черноволосый гигант руководит постройкой огромного мрачного замка, окруженного хвойным лесом, от которого веет суеверным ужасом; а вот пылает какой-то город, а сотни воинов несутся друг на друга, сталкиваются, и начинается кровавый бой, а тот, кого зовут Дьяком, сражается в самой гуще, разя врагов направо и налево, и кажется, что нет противника, способного победить его. Затем видения исчезли, и снова зажглись в глубине шара красные тревожные глаза.

– Опасен ли он для Бальгона? – задал Невин следующий вопрос.

В ответ Палантир показал собравшееся на смотр воинство, насчитывающее по крайней мере тридцать тысяч рыцарей, мечников, пикинеров и лучников. Над шлемами реяли малдонские знамена и сверкали на солнце позолоченные штандарты.

Дьяк на огромном вороном коне гарцевал перед строем, выкрикивая какие-то гневные слова.

– Где он сейчас? – спросил Невин.

Волшебный шар помедлил, а затем в его глубине возникла панорама Ялгаада, столицы Малдонии. Невин подождал несколько секунд и на всякий случай повторил свой вопрос, но ничего не изменилось. Тогда он со вздохом отошел от Палантира, сожалея о том, что тот не может предсказывать будущее – несколько предыдущих попыток увенчались неудачей. Он поднял бархатное покрывало и уже хотел накинуть его на хрустальный шар, как вдруг с удивлением заметил, что из его глубины на него смотрит лицо белокурого мальчика лет двенадцати, чьи детские черты странно не соответствовали властному и жестокому выражению больших небесно-голубых глаз. Невин вглядывался в изображение, которое делалось все четче, пока не стало казаться, будто голова мальчика заключена в полый внутри стеклянный шар. Тогда неожиданный посетитель заговорил, вернее, его розовые, как створки морской раковины, губы медленно зашевелились, а в голове Невина зазвучала речь, похожая на перезвон серебряных бубенцов.

– Слушай меня, носферату, – приказал мальчик, глядя в глаза князю Города Мертвых, отчего тот почувствовал странное жжение в веках и желание моргнуть, но сделать этого не смог – какая-то сила сковывала движения и подчиняла своей железной воле. – Скоро мы с тобой встретимся, – говорил тем временем мальчик. – Когда придет время, найди меня в Келтебруне, что, как тебе известно, находится в Кар-Мардуне. Это место хранимо богами, и лишь посвященный сможет попасть в него. Природа носферату подскажет тебе Путь.