— Стив-тормозной, ты виски любишь?

— Угу.

— У меня есть бутылочка, но она в багажнике, дожидается, когда мы приедем на место.

— А куда едем?

— Туда, где ты ночуешь.

Стивен Эдуардс привёл меня в переулок, который вёл к дыре в каменной стене, которая вела в другой переулок, который вёл к сетчатому ограждению, оторванному у одного края. Каждые пять метров Стивен Эдуардс останавливался и, по-собачьи заглядывая в глаза, спрашивал: «Ты коп? Скажешь, если ты коп, ладно?» Настоящий тормоз.

— Нет, я не коп.

Перебравшись через ограждение, мы оказались у боковой двери одноэтажного дома с заколоченными окнами. Ни света, ни отопления, ни мебели и, судя по запаху, никакой вентиляции. Зато и никакого арендодателя, аренды и налётов полиции (по крайней мере пока). Честно говоря, я ожидал чего-нибудь похуже: мусорный контейнер или туннель метрополитена.

Стив-тормозной без сил упал на поролоновый матрас. В доме темно, но я смог разглядеть яркие граффити на стенах, а на полу лужи и битое стекло.

— Ребята ушли, — объявил Стив, — вернутся поздно. У тебя моя карточка?

— Зачем она тебе?

— Она моя.

— Слушай, Стив-тормозной, я хочу её купить.

— Да ты что? Тогда гони десять баксов! Или отдай обратно.

— Покажи, что ещё у тебя есть, и мы обсудим цену.

— Нет! — затряс головой оборвыш, а слово получилось похожим на скрип последнего оставшегося в его скудных мозгах колесика. — Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! — На губах возникла пена, а колесико всё крутится. Голова небось уже болит от перенапряжения.

— Ладно, договорились, десять баксов. Что ещё у тебя есть?

— В смысле? И зачем тебе знать?

Присев перед ним на корточки, я показал пустую руку, затем сжал в кулак, а когда раскрыл, на ладони лежали пять двадцаток веером.

Малолетний дебил захохотал. Конечно, чем не бесплатный цирк!

— Как ты так делаешь?

— Колдую! Вот сто баксов, Стив-тормозной. Они твои, если покажешь свои вещи.

Подняв матрас, наркоша достал мятую коричневую сумку. Чтобы ничего не упустить, я разорвал её пополам и вывалил содержимое на пол. В щель между ставнями пробивался свет уличного фонаря, а я носком ботинка расшвыривал грязные шмотки. Руки пачкать не хотелось, да и страшно: ещё на шприц нарвусь.

Носки, три пары. Брюки, одна пара. Футболка чёрная, одна. Журнал комиксов, один. Пластиковый пакет с маленькой упаковкой жидкого мыла и щёткой, один.

А потом супернаходка: двадцать три полароидных снимка Стива-тормозного, позирующего для туристов в роли голливудского нищего. А вот более ранняя фотография: Стивен, чуть моложе и намного здоровее, с задорным ирокезом, в кожаной куртке и клетчатых брюках с цепями.

Дневник с дарственной надписью на второй стороне обложки: «Стивену от отца Риордана из городской благотворительной миссии. Пусть дневник станет твоим верным попутчиком». Три страницы безграмотной ерунды в виде датированных заметок, восемь — с нарисованными шариковой ручкой пентаграммами и логотипами панк-групп: «ТСОЛ», «Красс», «Крисчен Дет». Пентаграммы, зигзаги молнии, свастика, ножи, черепа, женские половые органы, затем сто тридцать девять пустых страниц. Я перевернул блокнот вверх ногами, перелистал раз, другой, третий… ничего не выпало. Вложив фотографии между страницами, стал смотреть дальше.

Пачка презервативов, образок святого Иуды, покровителя заблудших душ. Так, она тоже пригодится. Именная карточка с регистрационным номером из наркологического центра. Визитки: одна отца Риордана, вторая копа из отдела по надзору за беспризорными, третья из приюта. Карточка учащегося средней школы из Детройта, штат Мичиган. На фотографии Стивен Эдуардс — самый обычный американский школьник. Все карточки, фотографии и бумажки весили не больше двухсот граммов и легко поместились в карман.

От ужасного запаха желудок судорожно сжимался. Перед глазами встала леденящая кровь картинка: черепобойка началась прямо здесь, целых три дня я ору от боли, катаясь среди сломанных трубок для крэка, шприцев с гнутыми иголками и запёкшегося последа. Меня обобрали до нитки и бросили умирать. Неожиданно вспомнилась бутылка виски: упакованная в бумажный пакет, она дожидается в кармане. Ободрал бумагу, сорвал пробку и сделал большой глоток. Глаза превратились в озёра огненной лавы, в носу полыхал пожар, но скоро всё остыло, и я сделал ещё глоток, потому что после Стива-тормозного не то что пить, бутылку в руки брать страшно.

— На, она твоя, — великодушно проговорил я, а потом показал на распухший от фотографий и карточек дневник. — Так мы договорились?

Оборванец кивнул, с ухмылкой глядя на деньги.

— Еще что-нибудь есть? Документы, блокноты, карточки?

— Есть телефонный номер. Один парень дал. Сказал, если что случится, могу позвонить.

Порывшись в вещах, Стив вытащил спичечный коробок с чёрно-белой боксёрской перчаткой на этикетке и телефонным номером внутри. Так, его я тоже заберу.

— Ответишь на пару вопросов — получишь ещё двадцать баксов.

— Двадцать баксов, — громким шёпотом повторил Стив, едва сдерживая поросячий восторг.

— Да, ещё двадцатник. Так вот, Стив-тормозной, у тебя есть шрамы или татуировки? Копы ведь искали особые приметы?

— Угу.

— Покажи.

Парнишка поднял левый рукав, и на внутренней стороне предплечья я увидел большую «А», вероятно, обозначающую анархию. Делали швейной иглой, вкалывая чёрные чернила глубоко под кожу.

— Что-нибудь ещё?

Он покачал головой и глотнул виски.

— Подожди, я почти закончил. Дату своего рождения помнишь?

— Одиннадцатое марта 1962 года.

— А второе имя?

— Бенджамин.

— Ты когда-нибудь работал, Стив-тормозной?

— Угу, газеты разносил. И с неделю в «Бургер кингс».

— Значит, у тебя есть карточка соцстраха?

— Нет, я у старшего брата брал.

— Как его зовут?

— Джеффри.

Джефф Эдуардс, приятно познакомиться.

— А другие братья или сестры есть?

— Не-а, — покачал головой Стив.

— Твой брат намного старше?

— На четыре года. Всегда был любимчиком родителей.

— Вы оба родились в Детройте?

— Угу.

Всё, свидетельство о рождении на имя Стивена Эдуардса, можно сказать, у меня в кармане. А потом разузнаю номер карточки соцстраха Джеффри Эдуардса, рождённого в 1958 году или в конце 1957-го. То, что у Стива-тормозного богатое криминальное прошлое, конечно, плохо, но отсутствие номера соцстраха поможет обелить его имя.