Поймите правильно. Что означает фраза о замедлении скорости обращения денег? Почему люди стали меньше тратить? Ну, некоторые просто потеряли деньги. Их деньги были в ценных бумагах, которые обесценились. Человек думал, у него полно денег, а бумаги оказались неликвидными. Человек понял: денег-то (ликвидности) у него нет! Финансовый кризис — это прежде всего кризис ликвидности: недостаток денег, которых вдруг оказывается не столько, сколько все думали. То, что раньше людям представлялось деньгами — акции, недвижимость и проч., -вдруг таковым быть перестало. Акции упали в цене, недвижимость тоже… То есть допечатка новых долларов просто скомпенсировала общие потери. Да и то частично.

С другой стороны, в докризисном мире было слишком много денег, и гиперинфляции не было, поскольку лишние деньги затягивались в финансовые пузыри. Пузыри полопались. Это хорошо. Лишние деньги исчезли. Но банки потеряли активы, в которые вкладывались. Это плохо, поскольку именно банки и кредитуют производство. Вот американцы и напечатали денег, чтобы подбросить топлива в топку. Куда пойдут эти деньги — в пузыри или в реальный сектор? Если в пузыри, инфляции не будет. Но поверят ли люди в новые бумажные пузыри или потянутся к «вечным» ценностям? Кто-то поверит, кто-то потянется…

Однако деньги потеряли не все. Некоторые сидят буквально на живых деньгах и мучительно размышляют, во что их вложить, чтобы инфляция не поела, как моль шубу… Тот же человек из высокого кабинета, упомянутый мною двумя абзацами выше, рассказал, что один крупнейший банк страны практически умоляет его взять кредит:

— И я ребят понимаю, у них скопились огромные суммы, которые просто некуда вкладывать, чтобы платить проценты своим вкладчикам. Но в кризисное время я кредит брать не могу — некуда вкладывать: спрос сузился.

А ну как неприкаянные мировые деньги выплеснутся на рынок в поисках «вечных ценностей» — рудников, золота, работающих предприятий, товарных запасов… Начнется инфляция. Удастся ли эти деньги санировать, связав в каких-либо других обещаниях — например, в обещаниях американских «долгоиграющих» облигаций или новых пузырях?.. Сложно сказать. Но ясно одно: если когда-нибудь мировая инфляция приключится, ее рано или поздно нужно будет как-то тормозить. Способы мы теперь знаем — ограничение денежной массы и замена старых денег на новые.

Процесс этот порой происходит как бы сам собой, зарождаясь почти стихийно, буквально на местах. Так, например, в той же Аргентине в эпоху инфляции в некоторых частях страны местные власти стали выпускать местные деньги. Как утопающие хватаются за соломинку, так люди хватаются за все, что может напоминать прочную валюту, — даже за деньги, напечатанные местными предводителями. А что означают местные деньги? Фактически начало распада страны. Давно замечено, что во времена кризисов распадные тенденции усиливаются. И это сопровождается беспорядками.

Слишком «жидкая» валюта — нехорошо. Слишком твердая тоже. Инфляционные, «жидкие» деньги не стимулируют людей и не позволяют осуществлять долгосрочные проекты — только быстрые спекуляции. Инфляционная экономика начинает лихорадочно дрожать в предсмертных судорогах… Гиперинфляция — это бедность. Это оборванные люди, которые ходят с тачками денег, это бартер, откат к натуральному обмену и хозяйству.

Но и излишнее богатство, как нам показал пример Испании, тоже не есть хорошо. Кстати, России удалось избежать испанского варианта, причем совсем недавно. Когда в конце 1990-х нефть начала расти в цене, на страну пролился денежный дождь. Как на Испанию. Страна почти ничего не делала, только подставляла корыто под рог изобилия. Хлынувшие в страну деньги нужно было связать, чтобы не погубить экономику. И это было сделано — деньги связали в Стабфонде и вывели за границу.

Это было совершенно правильное решение. За которое правительству проедали плешь со всех сторон. Социалистические вопли раздавались из каждой вонючей подворотни: а давайте раздадим эти богатства пенсионерам! А давайте их еще как-нибудь потратим!.. К счастью, ума и смелости, чтобы противостоять этим шариковским воплям, у российского правительства хватило. И это была смелость того же рода, что была проявлена правительством при расстреле красного парламента в 1993 году.

У Кремля хватило ума и духа не загасить костер экономики, завалив его горой угля (денег). Ясно, что вброс ничем не обеспеченных денег просто раскрутил бы в стране инфляцию. А так их разместили под небольшой, но надежный процент. Ничего более надежного на тот момент в мире не было.

— А почему тогда эти деньги были выведены за пределы страны, а не вложены в экономику России? — и такие вопли порой раздавались. Придется попутно ответить и на них.

Смотрите. Наши предприятия действительно брали на Западе кредиты под больший процент, чем наше правительство разместило наш Стабфонд. И действительно, отчего бы Кремлю не давать нашим компаниям деньги Стабфонда в кредит? Зачем кредитовать чужие экономики? Но это лишь поверхностная точка зрения. Люди умные понимают глубже. А если предприятие кредит вернуть не сможет? А если вдруг в стране случится кризис, как это было в России не раз, и целая куча предприятий долги вернуть не смогут? Долг — это ведь проблема не того, кто должен, а проблема того, кто в долг дал. И если вдруг ударит кризис и окажется, что наши предприятия долги вернуть не могут, проблему получат не они, а Россия, которая из своего Стабфонда их профинансировала. Так лучше пусть проблемы возникнут у западных банков.

Все это понятно и из самых общих соображений: если вывод Стабфонда за рубеж в надежные активы есть способ спасения от ненадежности, то как же можно размещать свои резервы в том месте, удара в которое как раз и опасаешься? Если вы хотите спасти деньги от пожара, вряд ли станете хранить их дома, не правда ли?..

И еще один момент, вытекающий из всего сказанного. Когда говорят, что американцы обманывали всех, печатая «необеспеченные» доллары, как-то забывают, что доллары стали мировой валютой, то есть по факту их обеспечивало не только американское золото и вообще все американское достояние, но и достояние всего мира — всех тех стран, которые жадно тянулись к доллару. Американцы просто не могли не обеспечить мировую экономику зеленой кровью. Что первично — желание американцев доминировать с помощью своих долларов или потребность мировой экономики в Универсальном Эквиваленте?.. Желать чего-то можно сколько угодно. Но желания осуществляются только тогда, когда появляется практическая возможность их осуществить. Чем больше людей верило, что доллар чего-то да стоит, что это Настоящие Деньги, тем больше доллары и становились такими деньгами, поскольку к их обеспечению подключались туземные товары — нигерийская нефть, чилийская медь, южноамериканский кофе, египетские туристические услуги… Только потому американцам удавалось сбрасывать свою инфляцию в мир, что в других странах верили: доллар воистину крут. И пока верят, он реально крут. Таково влияние наблюдателя на реальный мир (о чем я, пожалуй, напишу когда-нибудь отдельную книгу). Экономика, как мы знаем, — это психология. Сегодня мировая психология сигналит, что «доллар — это зеленая пирамида» и она «скоро рухнет». Но таковы лишь сегодняшние настроения. Вчера они были иными.