Филип осекся, увидев выражение ее лица.

— Как я могла… — начала Маргарет и закашлялась, потом продолжила: — Как я могла быть в близких отношениях с кем бы то ни было после того, что натворила? Я ведь считала… Как бы я объяснила? Мне пришлось бы врать? — Она вся сникла и опустила глаза. — Да я и так жила в сплошной лжи. Притворялась, играла роль. Я не позволяла себе увлечься кем-то, влюбиться, чтобы потом не испытать стыд и разочарование. И вообще избегала мужчин, не могла вынести никаких ухаживаний, робела, когда на меня смотрели… — Она помолчала немного и вздохнула. — Ты мужчина, не поймешь. Но после той ночи, после всего, что мне наговорил Майкл, я возненавидела себя. Старалась не выделяться, чтобы никто…

— Чтобы не стать ни для кого желанной, — с горечью в голосе заметил Филип. — Так что же получается? Ты отказала себе в радости любви? Не позволяла проявиться нормальной сексуальности? Ты перестала быть женщиной? Но Мэгги, Мэгги, ведь ничего не произошло! Я не изменил тебя физически, но что же натворил с твоей душой?! — застонал в отчаянии Филип и увидел, что Маргарет плачет.

— Но ты утром сказал… Ты…

— Да. Сказал… и более того — не сдержался и стал целовать тебя. Это было, как наваждение, пойми. На самом деле утром я, так же, как и ты, был в замешательстве. Согласись, ситуация пикантная… Я собирался вести себя очень сдержанно, прочитать нотацию, а сам поддался искушению. Потом ты скрылась, так и не узнав правды. Мне хотелось связаться с тобой, когда вернулся из Штатов, но в офисе «Хендри» никто не знал, куда ты уехала. — Филип помолчал, потом вскинул голову и спросил: — Мэгги, послушай, а ты порвала с Эдвардом из-за того, что он хотел…

Маргарет неожиданно рассмеялась, но как-то нервно, натужно.

— Нет, что ты! Меньше всего Эдварда заботил секс. Мы разошлись вовсе не из-за этого.

— Но ты все еще любишь его?

— Люблю ли? — переспросила Маргарет удивленно. — Я никогда его не любила. Мы были просто друзьями, правда. Встречались, чтоб немного развлечься, куда-то сходить, поболтать. Эдвард меня очень устраивал.

— Потому что ему не нужен был секс? Боже, Мэгги, что же я с тобой сделал? Я даже не представлял, даже не мог подумать, что так все получится!

— Твоей вины, Филип, в этом нет. Мне самой не надо было вести себя так глупо, это раз. Тогда Майкл никогда бы…

Но он нервно перебил ее:

— Да хватит о Майкле!

Он не просто смотрел на Маргарет, сверлил ее взглядом.

— И вот что я скажу тебе: если бы тогда я занимался с тобой любовью, ты бы это запомнила, пьяная или трезвая. Ясно?

На миг представив, о чем он говорит, Маргарет почувствовала, как трепетная волна пробежала по всему телу, у нее перехватило дыхание.

— И я хотел тебя, — услышала она голос Филипа как бы издалека. — Думаю, из-за этого я так жутко разозлился. Знал, что совершенно тебя не интересую, понял, что ты флиртовала со мной, чтобы досадить другому, и желал тебя нестерпимо. Признаться, ты до сих пор желанна для меня…

Маргарет вздрогнула.

— Но этого не может быть! После всего, что произошло сегодня вечером, после того, что сказал Майкл… А конференция, которая так была нужна тебе?

— К черту Хендри! К черту конференцию! Самое важное сейчас — это ты и мои чувства к тебе. Я так хочу тебя, Мэгги!

— Потому что жалеешь меня? — спросила она, все еще не веря услышанному, стараясь не обмануться снова. — Потому что чувствуешь…

— Я чувствую, что умру, если ты не будешь принадлежать мне! — сказал Филип и добавил тихо, так тихо, что Маргарет даже подумала, не ослышалась ли она: — Потому что люблю тебя.

И в следующую секунду она оказалась в его объятиях, дрожащая и обессиленная от борьбы с собой, готовая раствориться в сладком трепете желаний, постепенно оживающих в ней.

Руки Филипа гладили ее волосы, ласкали затылок. Он осторожно прикасался губами к уголкам ее рта, проводил ими по ее губам, еще не целуя, наслаждался этими прикосновениями, пока Маргарет, сгорая от нетерпения, сама не прильнула к его рту жадным поцелуем.

Они целовались то исступленно, то нежно, словно поддразнивая друг друга.

— Если ты не хочешь меня, скажи, — проговорил Филип, оторвавшись от нее на мгновенье.

— Боже, Филип… — только и смогла прошептать Маргарет, прижимаясь к нему всем телом, лаская его затылок.

Зачем он так говорит? Неужели не чувствует, как она безумно хочет его? Да она само желание… Вся горит в его объятиях, замирает, чувствуя, как напряжены мускулы на его груди, дрожит, ощущая, как он ласкает ее спину.

Страстно отвечая на его поцелуи, Маргарет прикрыла глаза, представив Филипа обнаженным: его крепкое загорелое тело, гладкую блестящую кожу. Она уже видела его таким, помнит, мечтает снова увидеть, почувствовать, прижаться к нему. Эти мысли привели ее в такое возбуждение, что по телу пробежала легкая судорога. Филип, очевидно, не понял, в чем дело, и слегка отстранился от нее, но Маргарет прильнула к нему еще сильнее.

Он радостно сжал ее в своих объятьях, провел губами вниз, к горлу, стал жадно целовать шею. Поцелуи обжигали кожу, и Маргарет мысленно молила, чтобы он продолжал, не останавливался, грудь ее напряглась… Как жаль, что мешает этот костюм!

Филип поднял голову и посмотрел в ее глаза. Видит ли он, как она сгорает от вожделения? Понимает ли, чего она хочет? А он наклонился и кончиком языка раздвинул ее губы. Какое наслаждение доставляет ей этот глубокий поцелуй, какое восхитительное ощущение, когда два их языка то ласкаются, то борются, то словно сплетаются вместе…

Маргарет застонала и услышала ответный стон Филипа. Она никогда еще не испытывала ничего подобного, не ведала, что в ней живет такая дикая страсть, не понимала, какое блаженство сулит любовь.

Филип прикоснулся к ее груди, осторожно погладил ладонями, сжал легонько и снова погладил. Маргарет, задохнулась от наслаждения, от желания ощутить прикосновение его рук к обнаженному телу, а он продолжал ласкать ее, глядя ей в глаза.

Хорошо понимая, что она чувствует, Филип расстегнул молнию на юбке и пуговицы на жакете.

— Сейчас, любимая… — говорил он. — Подожди… Не надо спешить, правда? Я буду все делать медленно, нежно, осторожно, чтобы не испугать тебя силой своих желаний. Тебе понравится…

Он обнажил ее груди и теперь смотрел на них горящим взглядом. Маргарет, чувствуя, что просто умирает от ожидания поцелуев, пролепетала:

— Филип… ну что же ты!

И вскрикнула, когда он взял ее груди в ладони и стал пальцами поглаживать окрепшие соски.

— Чувствуешь, как приятно? — спросил он. — Тебя никто еще так не ласкал? Какая у тебя восхитительная грудь, Мэгги! Полная, упругая., . Видишь, как напрягается под моими руками? Соски такие твердые от возбуждения… Я сейчас буду целовать их, любовь моя. Ты поймешь, какое это сладкое чувство.