Даже венесуэльский лидер Уго Чавес, пусть и косвенно, но выражает согласие с необходимостью многопартийной системы. Реальные выборы в Африке в прежние годы были редкостью, но теперь это дело обычное. «Арабская весна» 2011 г. наметила перспективы политического плюрализма в странах огромного региона, простирающегося от Атлантического океана до Персидского залива.

Рис. 9.1. Степени свободы

% стран[20], оцениваемых как:

Источник: Freedom House

Однако в будущие десятилетия развитие демократии приобретет довольно противоречивый характер. Государства, в которых ее недостает, станут более демократическими. В странах с развитой демократией наметится некоторое ее сжатие. Демократия будет развиваться в прежде авторитарных государствах, но при этом терять свои позиции в свободных. В условиях жесткой политической системы (например, в Китае) правителям придется иметь дело с активным общественным стремлением к открытой политической конкуренции и свободно распространяемой информации. Станет все сложнее убедить народ в том, что руководители лучше других знают, как надо вести дела. С расширением у потребителей выбора, на что тратить деньги, и появлением у работников возможности свободно мигрировать как внутри страны, так и за ее пределами лидерам национальных государств будет все сложнее определять, что должны видеть, слышать или читать их граждане.

Однако победы демократии скрывают ее серьезную уязвимость. Достаточно легко превозносить то, чего у вас нет. Бороться за демократию куда проще, чем жить в демократическом обществе. На практике же демократия достаточно уязвима – вследствие манипуляций со стороны инсайдеров, коррозийной способности больших денег, апатии избирателей, реальных условий жизни и общей слабости идеи как таковой. На процесс принятия решений могут оказывать большое влияние интересы отдельных групп. Все чаще проявляется апатия избирателей. Реальная жизнь оказывается связанной с большим количеством ограничений. В условиях демократии возможны важные решения в интересах отдельных групп, но сам процесс их принятия часто слишком сложен и запутан. Еще до наступления 2050 г. двум странам с самой большой численностью населения придется столкнуться с целым рядом проблем. Китай будет вынужден бороться с неэффективностью своей системы государственного управления, в которой доминирует одна партия; Индии же, напротив, придется ликвидировать недостатки государственного устройства, связанные с многопартийностью.

В результате к 2050 г. демократия приобретет причудливый, незнакомый вкус. Подобно утратившим со временем огромную популярность некоторым продуктам питания, демократия теперь все чаще кажется не вполне достаточным и полноценным средством – ее легко пропагандировать и рекламировать, но зачастую в ней присутствуют некачественные ингредиенты и не самые полезные для здоровья добавки.

«Демократия» – удобный ярлык для сил, противостоящих авторитарным режимам. Чуть раньше в качестве подобного ярлыка критики капиталистической системы использовали слово «социализм» – свобода вместо притеснения, изобилие вместо дефицита, самореализация вместо эксплуатации. Социалисты постоянно твердили мантру «от каждого по способностям, каждому по потребностям». Однако основная проблема возникла при попытках воплощения хорошей теории на практике. К. Маркс предложил отличный критический анализ индустриального капитализма XIX в., однако и он сам, и другие мыслители того времени смогли лишь вчерне набросать контуры возможного социалистического общества. На деле результаты оказались разочаровывающими. В Советском Союзе и государствах-сателлитах возникла плановая экономика, пропитанная страхом. Их антиподами стали модифицированные капиталистические общества, такие как европейские государства всеобщего благосостояния. А кроме них появились обреченные, погрязшие в долгах государства типа союзной Югославии.

Со сходными проблемами сталкивается и демократия. Ее исторические корни еще более запутаны, чем у социализма. В XIX в. демократия ассоциировалась с самосудом. Полвека назад это слово было частью коммунистического лексикона. Бывшая советская оккупационная зона в Германии объявила себя Германской Демократической Республикой (ГДР) в противовес Федеративной Республике Германии, возникшей на территории американской, британской и французской оккупационных зон. Иногда к слову «демократический» добавлялось слово «народный». Примерами могут служить Алжир, Лаос и Северная Корея. Вполне вероятно, что в будущем абсолютное большинство стран, в формальном названии которых присутствует слово «демократия», будет на самом деле управляться кликами, преследующими только свои личные интересы.

Лишь недавно понятие «демократия» начало ассоциироваться с такими вполне полезными для общества вещами, как альтернативные выборы и политические свободы (понимаемые в достаточно широком смысле). В Восточной Европе конца 1989 г. имело смысл сконцентрироваться на свободных выборах, равно как и в 2011 г. в странах «арабской весны». Свободные выборы представляют собой необходимое условие для перемен. Однако самих по себе выборов недостаточно. Они могут стать приоритетным объектом для приложения усилий в случаях, когда обществу недостает других механизмов эффективной работы (например, антимонопольных ведомств, финансовых регулирующих органов, организаций по защите прав потребителей, внешнего контроля над деятельностью спецслужб и, само собой, независимой судебной системы). Свободные выборы могут создать условия для формирования этих механизмов в будущем, однако не гарантируют их появления.

«Демократия» не просто расплывчатый и вводящий в заблуждение термин. Зачастую он превращается в фиговый листок, скрывающий плохое управление. Правители страны могут отвлекать внимание от своих недостатков с помощью предшествующего выборам «цирка», а затем громогласно заявлять о состоявшемся «демократическом» выборе. Зачастую под демократией понимается всего один ее элемент – состязательность на выборах. Этот элемент важен для честной и открытой политической жизни, однако его недостаточно. Выборы могут стать частью демократического процесса, если дела идут хорошо. Если же все плохо, то выборы превращаются в косметическую операцию. Поэтому, чтобы понимать разницу между широким и узким толкованием слова «демократия», имеет смысл в соответствующих случаях использовать понятие «политическая свобода».

Демократия имеет сразу две ахиллесовы пяты. Обе они достаточно очевидны сейчас и сохранятся в будущих десятилетиях. Первая – это деньги. Стороннее финансирование политических партий присутствует не только в США, но и в других странах (особенно эта проблема заметна в Индии). У компаний, стремящихся купить лояльность политиков, партий, СМИ, «мозговых центров» и других элементов политической системы, имеется своя ясная логика. В дело вступает «дилемма узника». Компании, которым, может, и не хочется участвовать в политике, понимают, что заниматься этим придется: если вы не играете в грязные игры, в них играют ваши конкуренты – а значит, вы окажетесь в менее выгодном положении. Microsoft и Google, когда-то гордившиеся отсутствием связей в Вашингтоне, были вынуждены открыть там свои отделения, занимающиеся лоббированием. Компании, ведущие бизнес в Европейском союзе, обнаружили, что значительно рискуют, не обращая внимания на Европарламент (представляющий собой чуть ли не рай для лоббистов). «Тонкая настройка» отдельных пунктов европейского законодательства – к примеру, изменение правил безопасности при производстве и потреблении продуктов – может означать златые горы для одних игроков и банкротство для других.