– Смотреть тошно! – глянув на свое отражение, сказал я.

– Тошно, – согласился Лешка. – И знаешь почему?

– Потому что в каникулы только идиоты ходят в школьной форме. А еще так ходят на свадьбы или похороны.

– Не поэтому!

– А почему же?

– Посмотри на наши головы.

– Наши головы? А что с ними такое?

– Прически никуда не годятся. Мы с тобой как два лохматых чучела, – сказал Лешка.

Я взял свою любимую массажную щетку, и стал усердно расчесываться, но толку от этого не было. Волосы все равно торчали в разные стороны.

– Давай возьмем мамин фен и уложим, – предложил Лешка.

Стали мы феном волосы друг другу укладывать. А им хоть бы что, не укладываются и все тут.

– Нет, – решил наконец Лешка. – Ничего у нас не получится. Надо в парикмахерскую идти!

– В парикмахерскую?! – в ужасе воскликнул я. – В середине каникул? Ни за что!

– А что прикажешь делать? – прямо как мама, спросил Лешка. – У тебя есть другие предложения?

Предложений у меня не было.

– Вот так-то! Давай открывать копилку и в парикмахерскую.

Еще и деньги тратить? Я возмутился и попытался воспротивиться такой вопиющей глупости, но Лешка был неумолим. Чуть не плача, я вынул двести рублей из нашей общей копилки, и мы отправились стричься. Лешка попросил сделать нам самые модные прически. Я готов был сквозь землю провалиться, так мне было неловко, когда парикмахер возился с моей головой. Парикмахер меня даже спросил:

– Вас что-то не устраивает, молодой человек?

Я хотел сказать, что меня все не устраивает, но промолчал и только сопел носом.

Наконец пытка кончилась. Мы расплатились и хотели было отправиться домой, но неугомонный Лешка остановился перед большим зеркалом у выхода и критически оглядел нас обоих. В зеркале были какие-то незнакомые ребята. Черные брюки, белые рубашки, туфли и галстуки, а на голове проборы, и волосы гладкие и прилизанные. Кошмар! Дети из Зазеркалья.

– Ну вот, теперь мы настоящие джентльмены, – довольно сказал Лешка. – Нас теперь хоть на обложку энциклопедии помещай. Красавцы! Если Катя и теперь на нас внимания не обратит, тогда не знаю, что ей нужно.

– Пошли, – буркнул я, а сам подумал: вдруг нас сейчас ребята увидят в таком виде, это же позор на всю жизнь. Ванька надо мной до самой смерти смеяться будет.

Мы быстрым шагом направились к дому. Было жарко. Брюки прилипали к телу, туфли давили, галстук душил. Настроение у меня испортилось – хуже некуда. Но чего только не вытерпишь ради родного брата? Я старался не смотреть по сторонам и думал о том, как тяжело быть родственником настоящего джентльмена. Вдруг жалобный Лешкин возглас отвлек меня от грустных мыслей:

– Димка! Смотри!

Я поднял голову, и рот мой открылся от удивления. Прямо на нас ехал на своем дорогущем крутом велосипеде Никита Воробьев. Высокий блондин с голубыми глазами, одетый в белоснежные шорты и такую же рубашку с короткими рукавами. А перед ним на раме восседала радостная и счастливая Катя, вся в розовом, как кукла Барби. Мальчик и девочка ехали и никого не замечали, о чем-то весело болтая между собой. Они промелькнули мимо нас и даже не оглянулись. И Катя не крикнула, как всегда: «Привет, Коржики!».

Лешка молча стянул с себя галстук, взъерошил волосы и изо всех сил пнул ногой жестяную банку от пепси-колы. Потом он сделал пас мне, и мы стали гонять банку вдвоем. Такие вот мы джентльмены.