— Ты ведь не думаешь, — начала я возмущённо, пытаясь привести его в чувство. Он в лицо мне посмотрел, глаза смеялись.

— Я сейчас, вообще, не думаю.

Он меня поцеловал, я его укусить попыталась, а этот гад меня за бок ущипнул. А потом на ухо мне зашептал что-то безумное, бездумное и безобразное, отчего меня бросило в жар, сердце застучало, а воли не осталось. Она просто растворилась, а моё тело превратилось в пластилин. Я в Гришины глаза смотрела, они были тёмные, как грозовая туча, которую я вчера видела, и меня трясло от его прикосновений. А при мысли о том, что он меня не заставляет, даже не просит ни о чём, а я просто таю, себя ненавидела. Себя, а не его. Какой смысл в чём-то его обвинять? В данный момент я преступница, а не он. И когда он поцеловал меня, я со стоном досады на саму себя сдалась.

— Как тебе отдыхалось? — спросил он позже, наблюдая, как я одеваюсь. Ноги с кровати спустила и наклонилась за бельём, что на полу валялось. Гришкина рука прошлась по моей спине, и он похвалил: — Загар — супер. Без верха загорала?

Я кинула на него взгляд через плечо.

— Это был закрытый пляж, — сказала я, будто оправдываясь.

— Для кого закрытый?

Я плечами повела, но руку он так и не убрал, поднял мне волосы, когда я бюстгальтер застёгивала. Я же посмотрела на часы и вскочила.

— Мне нужно бежать.

— Завтра придёшь? Что у тебя завтра? Массаж, маникюр?

Я повернулась к нему, с блузкой в руках.

— Ты завтра уедешь, — проговорила я с нажимом.

— Нет, я не обещал. Уеду, когда закончу дела.

— Когда?!

— Насть, ну я не знаю. Через три дня или через неделю.

Я выдохнула.

— Что у тебя за дела? Деньги у тебя есть.

— Не все дела денег касаются. Иногда просто хочется дать кое-кому пинка.

— Гриша, какого ещё пинка?

— А что? — Он на подушках раскинулся и весело смотрел на меня, потом руку за голову заложил.

— Ты опять сесть хочешь?

— А тебе не всё равно, где я сгину? В тюрьме или на необъятных просторах нашей родины?

— Ты дурак? — всерьёз разозлилась я. Гришка, кажется, понял, что переборщил, приподнялся на локте и потянулся ко мне. Обхватил рукой за бёдра и притянул к себе, заглянул мне в лицо.

— Прости. Придёшь завтра?

Я вздохнула и стала смотреть в стену напротив.

— Я не знаю… Гриш, я не могу.

— Можешь.

— Нет. Ты понимаешь, на что ты меня толкаешь? Я ненавижу себя за то, что делаю.

— Почему? Ты ему не изменяешь.

Я ахнула.

— А как по-твоему это называется?

— Это называется: я скоро уеду, и ты меня больше не увидишь.

— Причём здесь это?

Он голову рукой подпёр.

— Совесть заела?

— Если хочешь знать, то да! — Я быстро застёгивала пуговицы на блузке, и что удивительно, у меня даже пальцы не тряслись.

— Ну, с совестью твоей я ничего поделать не могу. — Моргнул. — Придёшь?

— Свету пригласи.

— Ой, ну опять начинается.

— А что? В ней же две меня. Двойное удовольствие.

Гришка хохотнул, наблюдая за мной. Потом позвал:

— Насть.

Я тяжко вздохнула, остановилась посреди комнаты. Зажмурилась, стоя к нему спиной.

— Мне на массаж в двенадцать.

— Я лучше любого массажиста.

Я повернулась к нему.

— Только давай без шуточек.

Он с готовностью кивнул.

— Давай.

Ольга разглядывала меня, с намёком и улыбкой, уже с минуту не сводила пристального взгляда, и я, в конце концов, не выдержала. Поинтересовалась:

— Что?

Она рассмеялась и пожала плечами.

— Да нет, ничего.

Я в приступе легкой нервозности, постучала чайной ложкой по краю блюдца.

— Тогда почему ты так смотришь? А главное, почему ты так улыбаешься?

— Всё жду, когда ты мне расскажешь.

— Что расскажу?

— Например, куда ты бегаешь из клуба каждый день.

Я на подругу уставилась, выждала секунду, после чего мотнула головой, отказываясь.

— Никуда я не бегаю. Просто настроения нет заниматься.

— Собой? Не замечала за тобой такого.

Я плечами пожала, не зная что, да и не желая отвечать. Ложечкой в пирожное потыкала, аппетита не было, поглядела в окно, а Ольга взяла и спросила:

— Ты любовника завела?

Я воззрилась на неё в изумлении, надеясь, что в моём взгляде не плещется откровенный страх.

— Оль, ты с ума сошла?

— А что? — Она даже особенно удивлённой не выглядела. — В клубе много хорошеньких мальчиков.

— Ты намекаешь на кого-то конкретно? — заинтересовалась я, поглядывая на неё с издёвкой.

Ольга облизала ложку, выглядела задумчивой. Затем выдала предположение:

— Саша?

— Мой массажист? — Я была шокирована. — С чего вдруг?

— Ну, он всегда так на тебя смотрит. Как тебя видит, так на лице улыбка появляется, от которой я млею.

— Ты млеешь?

— Скажешь, что ты нет?

Я безразлично пожала плечами.

— Тогда кто?

— Оля, перестань выдумывать.

— А ты отпираться. У меня глаз намётанный, я сразу вижу, когда женщина не на шутку заводится. Мы с тобой три недели каждый день друг у друга на глазах были, я видела, что ты сама не своя. А сейчас цветёшь, кто-то явно помогает тебе расслабиться.

Я кивнула.

— Точно. Муж.

— Ой, да брось. Видела я вчера твоего Ельского, он мрачнее тучи грозовой. Кого он вдохновить может?

Я невесело усмехнулась, поднесла к губам чашку с чаем.

— Так что, признаешься?

— Нет.

Ольга досадливо скривилась.

— Нет в тебе понятия. Мне же любопытно.

Я посмотрела на неё серьёзно.

— Не вздумай поведать кому-нибудь о своих подозрениях.

— Да что я, не понимаю? — Ольга вздохнула с томлением. — Сама не без греха, и уж подруге проблем не пожелаю.

Я прищурилась, разглядывая её.

— Что я слышу?

— А что? — Ольга для начала наигранно ахнула, а затем рассмеялась. — Я просто раньше с тобой на такие темы не говорила, ты у нас барышня молодая и романтичная, но повторюсь: десять лет брака — это десять лет брака. К тому же, при наших занятых мужьях.