— М-м-м… Корреспондент. Статью писать. — Директор выпрямился, сменил лицо и начал разговор в конструктивном русле.

— То есть наша статья им не подошла? Зачем ему писать статью, когда она уже написана?

— Я не знаю. Чего пристал? И вообще…

— Вы не волнуйтесь, раз вам не сказали, значит я выясню во время беседы. А то у нас в отношении этих Хлестаковых комплекс неполноценности какой-то уже выработался.

— Почему Хлестаковых?

— А есть такая интеллектуальная зарядка для ума. Готовишься к сложным переговорам, представь своего собеседника не тем, кем его считаешь, а совсем другим персонажем. Вот вас я иногда представляю Карабасом-Барабасом — вру напропалую, лишь бы человек отвлёкся и перестал мандражировать. — Тогда вы не столько страшный, сколько забавный. И можно с вами разговаривать нормально, а не дрожать от страха. А всех московских проверяющих есть смысл назначать на роль Хлестаковых из «Ревизора». И именно так воспринимать, пусть будут фитюльками, пока не докажут обратного.

— Ты прямо психолог доморощенный, Корчагин. Несешь бред какой-то. Хотя… что-то в этом есть. Обсмеять, чтоб перестать бояться? Что-то в этом есть.

Угу, словно это не старый проверенный способ всех умных людей. Товарищ директор, алло! Это ж классика межличностных отношений! Блин, может мне написать цикл статей по наработкам старика Карнеги? Где он учит торговать лицом, а потом и своими знакомыми. Раз тут совсем глухо в плане психологии.

— Ты всё понял, Михаил? Свой кабинет я вам не дам, можете в Актовом зале общаться. Раз к нам едет Хлестаков, то и вытягиваться в струнку не будем.

— Вот это правильно, Олег Александрович! Нам даже зал не нужен, сядем в каком-нибудь свободном классе.

— Верно. Возьмёшь ключ от вашего кабинета, от класса литературы. И это, можешь ему экскурсию провести в мастерские и спортзал. Если свободен будет.

— Здорово вы придумали, шеф! Мы ж ему еще и технику катания продемонстрируем. — Как ни странно, на шефа директор никак не отреагировал. Выходит, нравится ему такое именование. Хочется быть не просто директором человеку, а шефом. Эдак он ментально и до босса дорастет. А то и до крёстного отца.

Да уж, весло сегодня было. Стою такой на втором этаже возле кабинета директора, жду этого самого корреспондента. Проходит мимо какая-то тётка, по одежде видно — не местная.

— Мальчик, подскажи, где тут у вас директор обретается?

— А он у нас не обретается, он у нас володеет и княжит.

Стоим, смотрим друг на друга, хотя и не друзья ни разу. Глаза у обоих слегка прищурены, пальцы в растопырку на руках, слегка согнутых в локтях. У неё еще и полы пальто разведены — женщина с грудью. Неудобняк револьвер выдёргивать первым, каждый ждет, что его спровоцирует другой. Эти секунды многое говорят противникам, они дают представление о выдержке, опыте, о шансах безнаказанно влупить пулю в лоб. Или не в лоб, иногда лучше наверняка, в корпус. А потом можно и вторую-третью. А потом оба такие выдохнули — не, не стоит расчехлять, можно нарваться на ответный выстрел. У неё дежурная улыбка проступила сквозь матёрое лицо. У меня… у меня зачесалось в попе, но я решил не чесаться.

— Дай угадаю, ты Корчагин?

— Дайте угадаю, вы из «Комсомолки»?

— А тебя не учили, что вопросом на вопрос отвечать невежливо?

— Нет. Читал всякие статьи по этикету, там про это ни слова. Кстати, про ковыряние пальцем в носу в учебниках этикета тоже ничего нет. Странно, да?

— Всё с тобой ясно. Юное дарование, любимчик директора, нигилист. Тебя мне в помощь выделили? — Голос ровный, мимика минимальная, явно не понравился тёте. Ну и ладно, я не червонец, чтоб всем нравиться.

— Командировку можете отметить у секретаря, вон та дверь. Как пообщаетесь с Олегом Александровичем, я жду вас вон там. — Пальцем как невоспитанный юноша ткнул сначала в сторону приёмной, потом на дверь класса литературы, базы нашего восьмого «Б». — Будут изменения по графику, подсказывайте. А то я подожду-подожду, да и уйду.

— А без тебя тут никак?

— В этом вопросе никак. Меня назначили вашим сопровождающим и главным по всем вопросам публикации статьи.

— Это странно. Ну да ладно, я приняла к сведению твои слова. Если — она старательно подчеркнула это слово — мне ваш директор предложит тебя в качестве провожатого или даже…

— Спикера?

— Хм. Какие в провинции дети пошли продвинутые. Спикеры в американском Конгрессе сидят, чтоб ты знал. Так вот, если мне порекомендуют обратиться к тебе, я буду знать, к кому обращаться.

— Ага, буду ждать. Еще момент, вы не представились. Как меня зовут, вам известно, а ваше имя тайна, скрытая мраком.

— Елена Дуплий, для тебя Елена Владимировна.

— Усёк, Елена Владимировна. Кстати, имейте в виду, что я об авторских правах знаю не меньше вашего.

— Это ты к чему?

— Ваша статья на моем материале — нарушение авторских прав. А у меня на руках заверенный экземпляр статьи, посланной в вашу газету, причём с датой. Так что никоим образом не умаляю ваших прав, но и не забуду о своих.

— Вот же… — Журналистка не договорила, что «вот» и где «вообще», предпочтя скрыться за дверью приёмной.

Вид сбоку: Елена с трудом сдерживала себя, чтоб не отчитать на повышенных тонах этого воображалу с соплями по колено. Мелкий поганец выбешивал всем своим существом: и манерой общения, словно он как минимум ровня ей, и прямым ощупывающим взглядом. С такой физиономией рыбу на базаре выбирают. Вроде как будет вкусно когда-нибудь потом, а пока скользкая и пахнет рыбой. Так что и покупать надо, и в руки брать неприятно. Именно так этот шкет смотрел, слегка покачиваясь на носках. У них главред имел такую привычку, когда подчинённых инструктировал — раздражал при этом сильно. Может всё дело как раз в этой случайной похожести? Может, она себе накрутила всё остальное? Вдох-выдох, профессионалы так себя не ведут, даже если их провоцируют. Тем более, когда провоцируют! Подростки и провокации близнецы-братья, их хлебом не корми, дай заявить о своей независимости и готовности до последнего отстаивать свои права. Ишь ты, права свои он знает. Кстати, фразу про умаление прав он наверняка где-то вычитал. А скорее всего взяли из мультфильма «Пёс в сапогах», правда переврал.

— Здравствуйте, мне нужен ваш директор! — скромная приёмная не поражала, хотя выглядела вполне свежей, как и вся школа. Секретарь тоже не поражала. Ни проницательным взглядом, ни костюмом. Провинция, что с них взять. Ну хоть не из этих, не из секретуток. Скорее помощница, за годы работы притершаяся к начальнику как стеклянная пробка к химической колбе.

— Вы по какому вопросу? — И смотрит такая, словно не понимает, кто к ним пришёл.

— Я из «Комсомольской правды», меня должны ждать.

— Да, всё правильно. Давайте ваши бумаги.

— В смысле?

— Командировочное удостоверение вам же надо отметить. Я поставлю печать, дату прибытия. Убытие сегодня ставить?

— Не надо, я сама потом поставлю.

— Как вам будет угодно. Олег Александрович, Елена Владимировна Дуплий из «Комсомолки». Примите? — Протараторила она в интерком, словно посетительницу могли не принять. Сама, не дожидаясь ответа, уже подняла зад над стулом и рукой в приглашающем жесте повела, как Василиса Премудрая на гулянье.

Новая мебель из светлого дерева со стеклянными дверцами, типовая, но приличная прежде всего была предназначена, чтоб показать посетителю строй кубков, кем-то когда-то заслуженных. Наверняка, всё это было завоёвано в неких местечковых соревнованьицах местными школьниками. Нет, не надо так уж уничижительно о жителях глубинки думать. А то прорвётся наружу, и доказывай потом, что ты не сноб и не презираешь этих. Просто в нормальных школах эти вещи стоят в общем доступе, в специальном стеллаже на виду у всех. А этот как Кощей, что над златом чахнет. Да, и нос у него такой же кощейский — прямой с горбинкой, да еще и слипшийся с боков.

— Дуплий Елена Владимировна! Вот и верь после этого телефонограммам из Центра!

— Что-то не так?

— Всё так, кроме одного момента. Нам обещали, что приедет Дуплий Е. В., корреспондент. Так что я стал жертвой собственных ложных ожиданий. Чай будете?

— Чай буду. А в чем ложность ожиданий?

— Ну как минимум в том, что к чаю надо было конфеты предложить, а у меня только коньяк. Будете?

— Резко вы как, товарищ директор.

— Ну так! С коммунистической прямотой предлагаю по полста грамм в залог взаимовыгодного плодотворного сотрудничества.

— А давайте! — Дуплий поняла, что если она хочет создать о себе нормальное впечатление, то нечего строить из себя принцессу на горошине. Тем более, что на их редакционных посиделках сидеть на горошинах не принято.