К характеристике политического положения в 1333 г. и для выяснения сталкивавшихся в Трапезунде противоположных влияний любопытно еще обратить внимание на особое движение, в котором выступают грузинские политические интересы. Оказывается, что сестра умершего Василия, царевна Анна, принявшая монашеский обет, бежала в Грузию и там организовала военный отряд с целью борьбы с приверженцами константинопольской партии. Пожар в монастыре Евгения, жестокая расправа с побежденной партией и неудачи в борьбе с турецкими отрядами из Амиды — все это дало в распоряжение царевны Анны значительные преимущества над Ириной, которая должна была уступить свое место сопернице в июле 1341 г.

Между тем в Константинополе внимательно следили за трапезундскими делами. Там жили некоторые члены из дома трапезундских Комнинов, в которых константинопольские Палеологи всегда имели пригодное орудие для проведения своих агентов и для достижения своих планов в Трапезунде; туда же, как сейчас будет видно, бежали некоторые лица из разгромленной евнухом Иоанном партии. 30 июля 1341 г. прибыл в Трапезунд, сопровождаемый тремя военными судами, кир Михаил, брат царя Алексея II. С ним были Никита Схоларий и Григорий Мизомат, игравшие важную роль в движении прошедшего года и спасшиеся в Константинополь после разгрома их партии. Этот именно момент смуты отмечен в известии Никифора Григоры, которое приведено выше. Из него вытекает с несомненной ясностью, что константинопольские притязания поддерживаемы были в Трапезунде не партией сенаторского сословия и не местными чинами служилой аристократии, а преимущественно опирались, в смысле военной силы, на латинский отряд, пришедший на наемных кораблях, и на городской дим.

Чтобы понять, кто пытался овладеть движением и в чью пользу оно направлялось, необходимо заглянуть несколько вперед и посмотреть, кто в нем в конце концов выиграл. Никифор Григора выставляет как один из главных мотивов, почему трапезундские дела в то время дошли до крайней степени напряжения, политику великого доместика Иоанна Кантакузина, который далеко не питал расположения поддерживать в Трапезунде Ирину Палеолог[114]. По этому случаю мы обязаны ему очень важным сообщением, справедливость которого подтверждается всей историей Трапезунда, ни разу не испытавшей династического переворота, несмотря на крайне настойчивые стремления придворной аристократии ограничить царскую власть. Кантакузин потому считал непрактичным слишком резко вмешиваться в трапезундские дела, что не находил там между различными течениями ни одного такого, которое могло бы возобладать над другими; даже могущественная партия Схолариев раскололась на части. Что было прочно и против чего было опасно идти, это — основное государственное законоположение о несменяемости на престоле Великих Комнинов. «У них был закон, — говорит Григора[115], — имевший ненарушимую силу, не допускать к царской власти никого из родовой аристократии, за исключением прямого потомства Комнинов». В этом был для Трапезунда очень важный корректив против Константинополя, где партийная борьба часто имела своей целью стремление к свержению династии и достижению царской власти. Так как Ирина Палеолог думала поддержать свои притязания на власть браком с одним из константинопольских царедворцев, о чем и вела уже переговоры, то нужно понимать отрицательное отношение Кантакузина к ее планам именно в этом смысле.

Тем не менее, как мы видим, из Константинополя прибыла военная эскадра и при ней представитель законной династии в лице Михаила, имевшего уже около 60 лет от роду. В Трапезунде была разыграна комедия, как она изложена у Никифора Григоры, сопровождавшаяся взятием под стражу принца Михаила и заключением его в крепости Лимнии. Партия константинопольского влияния с наемными отрядами из итальянцев и из греков была ослаблена и разбежалась. Перевес оказался на стороне туземной, т. е. национальной партии.

Теперь мы можем ознакомиться с представителями этой национальной партии. Панарет перечисляет врагов ее, когда говорит об изгнании в Константинополь царицы-правительницы Ирины, а Григора неодобрительно характеризует ее правление такими словами: «Правительственные дела нерадиво и в секрете направлялись двумя или тремя сенаторами, а дим был ими недоволен и готовил восстание». Между искавшими спасения в Константинополе был Никита Схоларий, Григорий Мизомат, вместе с братом Михаилом, Константин Доранит, вместе с сыном Иоанном и др. Они не теряли времени даром и скоро возвратились в Трапезунд с другим претендентом на престол в лице кир Иоанна, сына захваченного и сосланного в Лимнии Михаила. В 1342 г. он был венчан на царство в храме Богородицы «Златоглавой»; способствовавшая его воцарению константинопольская партия стала во главе правительства и в свою очередь насильственно и ожесточенно стала преследовать побежденную партию[116]. При этом преследовании жертвами стали представители Амицантариев; между прочим, мать кир Георгия, Саргала, была задушена; той же участи подверглась и царица Анна Анахутлу[117]. Это была критическая эпоха для грузинской партии. Положение дел, однако, нимало не изменилось. Иоанн III стал номинальным государем, но не был в состоянии овладеть смутой и направить в русло своеволие служилого сословия. Поэтому произошла новая революция, в пользу содержавшегося в Лимниях отца его, кир Михаила. Орудием переворота был великий дука Схоларий. «Поелику тюремщик кир Михаила, — говорит Панарет, — великий дука, упомянутый евнух, был убит в Лимниях в марте 1343 г., отправился великий дука Схоларий и привел кир Михаила, который воцарился в мае 1344 г.». Для своего сына он придумал жестокое наказание: заключил его в пещеру Саввы. Это изысканное место заключения находится в скале под Трапезундом; туда можно было подниматься на веревке и оттуда вид был на море и находящийся при подошве скалы Трапезунд[118].