– Однако я склонен отказаться, – произнес Тимейн, сам удивляясь, что не отказал напрямик. Его ответ звучал приглашением собеседнику: убеди меня, найди новые доводы. Как видно, мысль, что его разработки могут облегчить участь подопытных образцов, достигла цели. – Я потратил слишком много сил, чтобы помочь Колонии обходиться своими силами и превратить ее в убежище от безумия, творящегося в академии.

– Я не собираюсь нарушать жизнь Колонии, – возразил Урза. – Мне бы в голову не пришло вмешиваться в твою изумительную работу. Моя просьба относится только к тебе Ты уже много помогал нам, Тимейн. Наверное, нам самим следовало бы додуматься до того, что сделал ты, – создать место, куда люди, уставшие от тяжелой работы, могли бы удалиться на время, чтобы дать отдых душе и разуму. Не говоря уже о том, как мы благодарны тебе за молчание. Ни Баррин, ни я не стали бы мешать тебе покинуть Толарию, а ведь оказавшись в широком мире, ты мог легко погубить всю работу над Породой, просто обнародовав наши цели и методы. То, что не испортили бы местные власти, довершили бы фирексийские агенты. – Не скрывая любопытства, он взглянул на Тимейна: – Почему ты не сделал этого, если тебе так не нравится наша деятельность?

Маг невольно поежился, выслушав подробную оценку своей жизни. Похоже, Урза лучше, чем он сам, разбирался в его скрытых побуждениях. В самом деле, он должен был понимать, что, оставаясь на Толарии, он так или иначе будет принимать участие в работе академии. Неужели все это время он только и ждал, пока кто-нибудь подскажет ему предлог вернуться назад?

– Я согласен, – тихо проговорил он. – Привлекать к этой работе никого не стану, но сам – сделаю. – Его передернуло. Опять те же кошмары… – Мне очень хотелось бы знать, Урза, что открыла бы моя методика в тебе самом. Ты никогда об этом не думал?

– Все время думаю, Тимейн. – Урза кивнул, задумчиво и немного печально. – Все время. – И, невесело улыбнувшись на прощание, мироходец исчез.

Тимейн выругался, злясь и на Урзу, и на себя. Он снова дал себя втянуть… Но, если его исследования помогут хоть немного уменьшить вред, наносимый людям Доминарии, разве не его долг сделать все возможное? Тимейн сидел за столом, откинувшись на мягкую спинку кресла и уставившись в потолок. Может, Урза и прав. Каждый раз, обращаясь к нему за помощью, Мироходец оставлял его в том же сомнении.

Но если Урза прав, значит, все эти годы самоизгнания были ошибкой?

Вызванный в тронный зал Твердыни Даввол с трудом душил в себе злость. Кроаг нарочно обращается с ним как со слугой! Тяжелые сапоги крошили пол под ногами. Наместник вымещал гнев на бесчувственных плитах текучего камня. Однако у входа в зал он надел на лицо бесстрастную маску.

– Ты желал видеть меня, Кроаг? – слова прозвучали подчеркнуто сухо.

Член Внутреннего Круга Фирексии словно вплавился в огромный металлический трон. Сидящий и седалище одинаково блестели черной смазкой и гранями стальных углов. На вид трон не казался уютным местом для отдыха – и все же Даввол давно мечтал взойти на него.

– Ты осматривал механизмы? – с лязгом и скрежетом проговорил Кроаг. – На втором участке?

Напрасно он об этом напомнил. То, что вызов заставил его прервать осмотр, только подогрело ярость наместника. Объем производства текучего камня на Ратхе рос с каждым днем, все дальше раздвигая энергетические границы мира.

– Да, – подавив злость, ответил он, – на прошлой неделе несколько опор получили повреждения. Плохо подогнаны турбинные диски.

Теперь винты, смазанные кровью феков, вращались легче. Судьба виновных в неполадке послужила хорошим примером оставшимся в живых. Давволу вдруг пришло в голову, что из члена Внутреннего Круга получилась бы отличная смазка – учитывая, как много масла текло в его жилах.

– Я готов выслушать твою просьбу, – продолжал он, выделив последнее слово.

В послании Кроага прозвучало другое: «требует».

Стальная лента скользнула по лицу фирексийца, оставив маслянистый след на серой коже губ. Однако голос звучал так явственно, словно исходил не из ротового отверстия, а от всего существа Кроага.

– Я хотел бы, чтобы ты произвел еще один перенос, – сказал фирексиец.

Даввол подождал, но продолжения не последовало. Он решительно скрестил руки на груди. Стоило рискнуть вызвать недовольство Кроага ради того, чтобы вытянуть из него побольше сведений.

– Зачем? – спросил он.

Обычно сдержанность фирексийца означала, что тот ступил на ненадежную почву – как в ту ночь, когда они вместе побывали в Бенале.

Член Внутреннего Круга помолчал, словно взвешивая, что и как сказать.

– Наши агенты в Аскарантоне сообщают о стычке с большим отрядом воинов. Некоторые из них проявляют ярко выраженное родство с Фирексией. Эти воины действуют не в собственных интересах, а в интересах соперников Аскарантона. На Доминарии таких воинов называют «наемники». В Фирексии их назвали бы чистильщиками. Я должен оценить уровень исходящей от них угрозы.

Кроаг признавал, что Даввол нужен ему не только как управляющий Ратхом. И даже не только для того, чтобы покончить с Мироходцем. Само по себе это признание дорогого стоило. А просьба оказалась не слишком сложной, решил Даввол.

– Когда и где? – спросил он.

– Воины уже возвращаются в принадлежащую им страну. Мы будем ждать их там.

– Ты хочешь, чтобы я перенес их сюда, на Ратх? – догадался Даввол.

– Нет, – возразил Кроаг, и красные угли вспыхнули в темных впадинах глазниц. – Я хочу, чтобы ты послал нашу армию туда. На Доминарию. В Келд.

Боевой клич эхом отдавался от крутых стен ущелья, ведущего в Келд. Глухо ревели огромные машины, их тяжелая поступь сотрясала мягкую землю низин. Языки пламени вздымались над головами железных драконов и демонов, огненные струи поливали камни и воинов Келда. Лишь немногие из них застыли под этим смертельным дождем, остальные же не замечали боли, в боевом безумии рвались вперед, продолжая сражаться, пока не валились наземь бездыханными. Черная слизь пятнала клинки и броню. Вот одна тяжелая машина покачнулась и опрокинулась, заливая камни густыми масляными потоками. Множество солдат в черных доспехах и келдонов погибли под этой грудой мертвого металла.

Ярость войска возносила Крейга, подобно титану, над полем битвы. Горячие лучи солнца пронзали его виски, били в глаза, окрашивая все в цвет крови. Казалось, плечи его раздвигают горные вершины, обрушивая лавины белого снега и смертоносные потоки камней. Ноги словно вросли в холодную землю родины, и не было на всей Доминарии силы, способной выкорчевать эти могучие стволы. Он – Король-колдун, бесспорный наследник всесильного войска Некрополя. Он – Крейг Бессмертный, навечно вписанный в историю народа Келда.

Армия, отягченная добычей бывшего царства Аскарантон, на судах достигла родного материка и направилась в горы. А на их пути уже стояло другое вражеское войско. Легионы тонконогих паукообразных тварей в черной броне роились вокруг тяжелых боевых механизмов. Во главе их стояли существа столь странные и уродливые, что Крейгу невольно вспомнились неудачные образчики экспериментов Гатхи. Их черная чешуйчатая кожа местами образовывала естественную броню. Столь же странное оружие держали они в руках, или оно заменяло им руки? Одна из таких рук тут же нацелилась на сводную армию Крейга, и несколько его воинов сгорели заживо в потоке адского огня. Крейг не знал, что это за твари и как попали они в его владения, но этот жест не требовал пояснений. Испустив боевой клич, унаследованный им от Трога и Крейола, Король-колдун шагнул вперед, увлекая в бой свои войска.