Еще здесь была Мае Чанг, необычайно красивая и изящная, внешне — полная противоположность Рози Кастро. Мае работала полевым биологом в Сычуане, исследовала золотистых курносых мартышек, а в двадцать пять лет сменила профессию и стала программистом. После работы полевым биологом-исследователем, да и по внутренней склонности, Мае была очень тихой. Она мало говорила, двигалась почти бесшумно и никогда не повышала голоса — но и никогда не отступала в споре. Как многие биологи, она прекрасно умела сливаться с окружением, делаться незаметной, почти невидимкой.

А третьим был Чарли Давенпорт — сварливый, раздражительный, вечно взъерошенный, он уже к тридцати годам сильно растолстел и был медлительным, тяжеловесным и неуклюжим. Его одежда всегда выглядела так, будто он в ней спал — а он нередко именно так и делал, особенно при напряженном рабочем графике. Раньше Чарли работал у Джона Холланда в Чикаго и у Дион Фармер в Лос-Аламос. Он был экспертом по генетическим алгоритмам — это такие программы, которые моделируют процесс естественного отбора. Чарли был довольно неприятной личностью — он постоянно хмыкал, мычал, сопел, фыркал, разговаривал сам с собой и шумно испускал газы. В группе терпели его только потому, что Чарли был действительно талантлив.

— Здесь действительно нужны три человека? — спросил Рики после того, как я пожал руки всем троим.

— Да, — откликнулся Бобби, — здесь действительно нужны три человека, сеньор Корни, потому что дело сложное.

— Почему? И не называй меня сеньором Корни.

— Я подчиняюсь, мистер Корень.

— Просто ответь на вопрос.

— Хорошо, — сказал Бобби. — Я начал проверять сенсоры после этого случая утром, и мне показалось, что они неправильно откалиброваны. Но, поскольку наружу никому выходить нельзя, встал вопрос — либо мы неправильно читаем показания сенсоров, либо неисправны сами сенсоры, либо они просто неправильно откалиброваны на этом оборудовании. Мае знает эти сенсоры, она работала с такими в Китае. Я проверяю кодировки. А Чарли торчит здесь потому, что не хочет уйти и оставить нас одних.

— Блин, мне и без вас есть чем заняться, — пробурчал Чарли. — Но это я писал алгоритм, который контролирует сенсоры, и, после того как вы закруглитесь, надо будет оптимизировать сенсорные коды. Я просто жду, когда эти двое перестанут тут копаться. А потом все оптимизирую. — Он указал пальцем на Бобби. — Вся его оптимизация не стоит и кучки дерьма.

Мае возразила:

— Бобби может это сделать.

— Да, может — если у него будет месяцев шесть в запасе.

— Дети, дети, ведите себя хорошо при нашем госте, — попытался утихомирить их Рики.

Я вежливо улыбнулся. По правде говоря, я не прислушивался к тому, что они говорят. Я просто наблюдал за ними. Это были трое моих лучших программистов, и когда они работали на меня, то были уверены в себе до самонадеянности. Теперь же меня поразило, насколько все они нервозны и напряжены. Они спорили и пререкались, раздражались друг на друга и вообще были на взводе. Если вспомнить, то и Рози с Дэвидом тоже показались мне какими-то нервными.

Чарли замычал, как он это обычно делал, — это очень раздражало.

— О боже! — воскликнул Бобби Лембек. — Скажите ему, чтобы заткнулся!

Рики посерьезнел:

— Чарли, мы же с тобой уже разговаривали об этом мычании.

Чарли продолжал мычать.

— Чарли…

Чарли шумно, нарочито вздохнул. И перестал мычать.

— Спасибо! — проронил Бобби.

Чарли закатил глаза и уставился в потолок.

— Ну ладно, — сказал Рики. — Заканчивайте побыстрее и возвращайтесь на свои станции.

— Хорошо.

— Я хочу, чтобы все были на своих местах как можно скорее.

— Заметано, — пообещал Бобби.

— Я серьезно. На своих местах.

— Да ради бога, Рики, хорошо, хорошо. А теперь, может, ты перестанешь болтать и дашь нам работать?

Когда мы ушли от ребят, Рики провел меня в маленькую комнатку в другом конце помещения. Я заметил:

— Рики, эти ребята были совсем другими, когда работали у меня.

— Я знаю. Все сейчас немного зажаты.

— А почему?

— Из-за того, что здесь происходит.

— И что же такое здесь происходит?

Он остановился перед небольшой отгороженной секцией в дальней части комнаты.

— Джулия не рассказывала тебе, потому что это входит в договор о неразглашении, — Рики прикоснулся к двери магнитной карточкой.

Я спросил:

— Секретность? Что может быть секретного в медицинской интраскопии?

Замок щелкнул, дверь открылась, и мы вошли внутрь. Дверь за нами закрылась. Я увидел стол, два стула, компьютерный монитор и клавиатуру. Рики уселся и немедленно застучал пальцами по клавиатуре.

— Проект с медицинской интраскопией — только побочный продукт, — пояснил он. — Неосновное коммерческое применение технологии, которую мы разработали.

— Ага… И какая же это технология?

— Военная.

— «Ксимос» занимается военными технологиями?

— Да. По контракту. — Он помолчал, лотом продолжил: — Два года назад в Департаменте обороны поняли, после событий в Боснии, насколько велика ценность автоматизированных самолетов-роботов, которые могут передавать изображения с поля боя в реальном времени. В Пентагоне сообразили, что таким летающим камерам можно найти гораздо более разнообразное применение в будущих войнах. С их помощью можно обнаруживать точное положение войск противника, даже если они спрячутся внутри зданий; можно корректировать ракетный огонь или идентифицировать дружественные подразделения — ну и так далее. Командование на земле может запросить любые изображения, которые им понадобятся, в любой части спектра — видимой, инфракрасной или ультрафиолетовой — любой. В войнах будущего дистанционное слежение в реальном времени будет иметь огромное значение.

— Понятно…

— Но очевидно, — продолжал Рики, — что такие камеры-роботы очень уязвимы. Враги будут расстреливать их, как голубей. Пентагон захотел получить камеры, которые невозможно расстрелять. Им представлялось нечто очень маленькое — может быть, размером со стрекозу — такая цель, которую невозможно будет подстрелить. Но сразу встала проблема с энергообеспечением, с малыми размерами отсека управления и с разрешающей способностью, которую могут дать такие маленькие линзы. Военным были нужны большие линзы.

Я кивнул.

— И вы подумали о совокупности нанокомпонентов.

— Совершенно верно, — Рики показал на экран, где рой черных точек кружился в воздухе, словно стая птиц. — Облако компонентов позволяет получить камеру с линзой любого требуемого размера. И такую камеру невозможно подстрелить — пуля просто пролетит сквозь облако. Более того — можно заставить облако рассеяться, как стая птиц разлетается в стороны после выстрела. И тогда камера станет невидимой — до тех пор, пока компоненты снова не соберутся вместе. Это казалось идеальным решением. Пентагон выделил нам фонды и дал три года срока.