К Меченому подполз незнакомый Игорю наемник со снайперской винтовкой.

— А может, их того?

— Кого? — не успел вовремя перестроиться после своей историко-политической лекции вояка.

— Да фонари эти. Я их в два счета покоцаю.

— Лежи уж, коцало! — напустился на снайпера Меченый, после ранения ставший желчным, вероятно, царапнуло достаточно болезненно. — Свечки ты погасишь — спору нет. А дальше как? С его «ночником»? — Старик, уже не выглядевший молодцом без возраста, кивнул на Игоря: — Чтобы те нас с комфортом перебили?

— Ну, было бы предложено… — с обидой ответил стрелок, намереваясь ползти восвояси.

— Да ты не серчай, — сменил гнев на милость Меченый. — Может, так и надо. Откуда ж мне, сиволапому, знать? Если тебе старшой приказал…

— Если б у меня старшой остался, — нехорошо улыбнулся снайпер. — Разве бы я с тобой балакал? Мое дело маленькое: командир приказал, буду фонари дырявить, не приказал, буду лежать да покуривать. Да только вон оно лежит, начальство.

Наемник кивнул на двух, скорчившихся рядом, как сиамские близнецы, покойников. В том. что они не симулируют смерть, можно было не сомневаться. Вряд ли живой человек так долго мог лежать в столь неудобных позах. Да и крови под ними натекло целое море. Вероятно, этих двух скосило первой же очередью.

— Так что ты тут теперь старшой, — закончил снайпер. — Приказывай.

— Приказывать? Что я тебе прикажу? Разве что… — Меченый осекся на полуслове.

— Раздался громкий свист: короткий и три долгих.

— Все, кончилось мое главнокомандование. Ползем. Гладиатор, в тыл, какая-то шишка там объявилась. Це-у сейчас давать будет.

— А я? — Стрелок озадаченно разглядывал в оптику амбразуры президентского дворца.

— А ты тут подежуришь. Чтобы, значит, тем пулеметчикам за трофеями охота сползать не пришла. Пошли, — ткнул он в бок Игоря. — Готовься получить начальственный фитиль. Длинный и обильно смазанный. Скипидаром…

«Начальством» оказался невысокий, худосочный, очень нервный человечек. Был он черноволос, кудряв, очкаст и облачен в нечто вроде пиджака из черной лакированной и хрустящей кожи поверх белоснежной рубашки с галстуком-бабочкой. Но больше всего Игоря поразила аккуратная бородка клинышком — совсем как у мушкетеров в той старой, разваливающейся на отдельные страницы книге. Такого фасона он никогда в жизни не видел. Небритость разных степеней давности, примерно как у него самого сейчас, да, это было. Окладистых «лопат» и «веников», не ухоженных, будто мутировавший чертополох, сколько угодно…

— Вылитый Троцкий, — сплюнул на пол Меченый, будто невзначай скрывшись от цепких глазок под круглыми очочками за широкой спиной незнакомого седого наемника с замотанной алым шарфом шеей.

— Кто такой Троцкий? — не понял Князев.

— Лев Давыдович. Создатель Красной армии. Вождь пролетариата.

— Кого?

— Ну ты и лошпендрия, — ухмыльнулся Меченый. — Безграмотный.

— Я школу закончил, — насупился Игорь.

— С отличием, небось? — ухмыльнулся командир. Знаю я ваши школы…

— А этого знаете? — кивнул молодой человек на «кожаного», решив замять тему: до аттестата с отличием ему было далеко.

— Лично — бог миловал, но слышать о нем слышал, — пробурчал наемник. — Товарищ, Пинскер. Известный теоретик торжества пролетарской революции и победы коммунизма в отдельно взятом метро. То-то я смотрю, красненьким от всей этой затеи попахивает…

— Ха! — буркнул, обернувшись, седой здоровяк с шарфом на шее. — Попахивает! Прет вовсю, аж башку набок заворачивает.

Товарищ Пинскер тем временем взобрался на какой-то ящик, угодливо подставленный ему угрюмыми помощниками — сплошь бритыми наголо крепкими парнями в кожаных куртках.

— Товарищи! — провозгласил он, слегка картавя. — Трудовой народ Черкизона стенает под гнетом буржуазных кровопийц и их криминальных наймитов, и мы — передовой отряд пролетариата…

Трескучие слова и лозунги мало волновали прошедших все круги ада профессиональных солдат. Кто-то шепотом беседовал с соседом, кто-то, морщась, менял повязку на свежей ране, кто-то откровенно дремал, привалившись к стене… Где-то часто трещали выстрелы. Вскоре оратор обратил внимание, что речь его никому, кроме телохранителей, поедавших шефа глазами, не интересна, и перешел к конкретике.

— Я хочу узнать, товарищи, — отбросил он в сторону ритуальное многословие, почему до сих пор не взят оплот местной буржуазии?

«Вождь» махнул холеной ручкой в сторону резиденции, скрытой от глаз (и шальных пуль заодно) изгибом хода, и сделал паузу.

— Вот вы, — ткнул он со своей трибуны пальцем, выбрав почему-то именно Игоря, — ответьте мне, товарищ.

— Укрепились черкизонцы отменно, — буркнул вместо своего подопечного Меченый.

— Их и артиллерией там не возьмешь. Засели намертво. Гранатометиков бы сюда парочку… — оживились его коллеги, услышав, наконец, что-то, кроме пустой болтовни. — Выкурили бы гадов на раз…

— Но вам же заплачено! — возмутился Пинскер. О чем речь?

— Половину! — раздались голоса. — Сам иди лоб под пули подставляй за свои «картавые»…

— Почему картавые? — спросил Игорь у Меченого, не принимавшего участия в общем оре и только слушающего других с кривой ухмылкой — обычной на его изуродованном лице.

— Да Ленина они со старых, советских еще рублей накрасили и тискают на своих бумажках, — охотно пояснил тот. — Нули только добавляют к цифрам, и все. На, погляди! — Меченый порылся в кармане и вытащил мятую красную бумажку в тысячу рублей.

— Крохоборы! — захлебнулся праведным гневом «кожаный». — Рабы презренного металла! Продажные шкуры! Гранатометы им… А тельняшку рвануть на груди слабо, а?

Он переждал гул возмущенных голосов и поднял руку.

— Будет вам ударная сила. Товарищ Земцов! Прошу…

Из хода за его спиной появился высокий худой человек с напряженным лицом. А вслед за ним шагали…

— Ё-моё! — охнул Меченый под лязг затворов и отчаянный мат со всех сторон. — Я на такое не подписывался!

— Кто это? — Игорь схватился не за автомат, а за шпагу, наполовину вынув ее из ножен. — Твари?

— Мутанты!

Вояка бочком-бочком, как и остальные, отодвигался к стене, пропуская мимо себя странную процессию: худого поводыря и неуклюже топающих за ним закованных в черный кевлар пятерых человекоподобных существ, казалось сплошь состоявших из одних мускулов.

— И откуда такие берутся? — спросил молодой наемник. — Может, покойников оживлять умельцы какие-то наловчились?

— Брехня! — пробасил «шарф». — Говорят, живые это люди. Только снадобьем их каким-то накачивают, и становятся они будто куклы. На пули им плевать, — продолжил наемник. — Говорят, даже без руки или ноги драться могут.