– Мне нужно подумать, – помолчав, сказал Пол.

– Я догадывалась, – заметила Вулф. – Это я выторговала вам шесть часов.

– Большое спасибо, – улыбнулся он.

– Пожалуйста. И, Деррик, не позволяйте аппаратчикам из Белого дома или ребятам из Особой группы разговаривать с вами свысока. Они любят давить весом, но ваш ум нужен им больше, чем вам нужны их указания. Если все пойдет не так, они будут отвечать своей задницей, не вы и не я.

Да уж, Вулф была человеком прямым. Когда она отключилась, Пол положил трубку и нашел на мостике энсина О’Брайан.

– Можете провести меня в какое-нибудь тихое место? Мне нужно сосредоточиться.

Молодая женщина кивнула:

– Есть такое место на юте. Я покажу.

Она повела его в сторону кормы вниз по нескольким трапам на открытую палубу, где на тросах висела одна из ЖКНЛ «Геттисберга». Они обошли лодку, пригнувшись, чтобы не удариться головой, а потом спустились еще по одному трапу на главную палубу. Там по проходу вдоль борта они миновали ракетную палубу, похожую на серую шахматную доску, на которой хранилась половина ракет «Томагавк» крейсера, и наконец по последнему трапу спустились в ют.

– Спасибо, – сказал он. – Дорогу обратно я найду.

Энсин О’Брайан вручила ему переносную рацию:

– Если что, мы вас вызовем.

Пол подошел к ограждению кормы и посмотрел на пенистый след «Геттисберга», искрившийся в свете заходящего солнца. Васильковое небо было усеяно сбившимися в кучки облаками. Он вдохнул влажный воздух и вспомнил свое первое занятие по ведению переговоров в Академии ФБР, которое вел Брент Фрейзер. «В каждом деле есть свои рычаги, – снова и снова повторял Фрейзер, пока Пол не начал слышать эти слова во сне. – Чтобы найти их, нужно влезть в душу объекта. Что заставляет его делать то, что он делает? Чего он хочет этим добиться? Когда вы это поймете, сможете подвести его к решению, которое устроит вас обоих. Переговоры – это не “мы против них”. Переговоры нужны для того, чтобы мы, сотрудничая с ними, выработали сценарий, в котором каждый что-то получает. Это истинно и для кризиса с заложниками, и для зала заседаний. Относитесь к объекту с уважением, даже если он психопат. Без его помощи вы ничего не добьетесь».

В случае с Ибрахимом такой рычаг имелся. Пол это чувствовал. Он не был безграмотным сорвиголовой или бездушным наемником, выполняющим заказ своих сомалийских хозяев. Было здесь что-то, лежащее под поверхностью, что-то, заставившее его рисковать жизнью ради обогащения другого. Будь у Пола такая роскошь, как время, он наверняка разгадал бы эту загадку. Но Ибрахим изменил правила игры. Обратившись напрямую к семье Паркеров, он совершил обманный маневр, обвел военно-морские силы США вокруг пальца, и все миллиарды долларов, потраченные на вооружение, не смогли ему помешать. Именно в этом месте рычаг испаряется – когда переговорщик теряет контакт с объектом или объект выходит из окружения. Одним телефонным звонком Ибрахим сделал огромный шаг в обоих направлениях. Или нет? Возможно ли, что он затеял собственную игру? Если он хотел взять деньги и сбежать, почему не изменил курс яхты? Не имело смысла плыть прямо в руки своим командирам. Впрочем, до берега оставалось еще несколько дней пути. У него было время внести изменения в курс. Возможно, он чего-то ждал.

Пол боролся с этим вопросом, вгрызался в него зубами, пока наконец не сформулировал то, что подсказывало ему чутье, в словах, которые смогли бы повлиять на больших шишек в Вашингтоне. Кое-кому в правительстве не понравится то, что он хотел сказать, но это беспокоило его меньше всего. Аманда Вулф была права. Политиканам нужно прикрытие, и он мог им его предложить. Предсказывать будущее он не умел, но хорошо разбирался в людях. А Ибрахим, несмотря на бесчеловечность его преступлений, все еще оставался представителем расы людей.

* * *

После обеда в офицерской кают-компании Пол весь вечер встречался с разными людьми, доказывал преимущества вовлечения в переговорный процесс семьи Паркеров, по крайней мере на данном этапе. Родригеса он убедил без труда – в конце концов, Родригес был его протеже, – и Мастерс как будто склонялся к его точке зрения, но Редман принялся яростно спорить.

Пола это не удивило. Почти каждая операция по освобождению заложников рано или поздно доходит до той точки, когда тактический командующий и ведущий переговорщик расходятся во мнении относительно следующих шагов. Причиной конфликта, как правило, становится неуступчивость захватчиков заложников и желание тактической группы «что-то с этим делать». Для заложников это опасный период, потому что тактические действия многократно увеличивают возможность того, что пострадают хорошие ребята.

Пол пытался вбить это в голову командиру «морских котиков», приводя в пример дела из базы данных ОКП, когда спешка приводила к кровопролитию. Редман слушал, но стоял на своем. «Черт возьми! – воскликнул он. – Мы не можем позволить кучке пиратов диктовать нам, как мы должны выполнять свое задание». Пол попытался убедить его, что нововведение – это не капитуляция, но спор затянулся до полуночи, когда им нужно было встретиться в каюте адмирала для совещания с ЦРМУ.

Пол и капитаны боевых кораблей сели за стол посреди комнаты, Родригес, Али Шариф и лейтенант-коммандер Кардуэлл заняли места вдоль стен. Пока энсин проверял систему связи, Пол рассматривал плоские мониторы. Один показывал GPS-карту Индийского океана с данными о положении, курсе и скорости «Возрождения» и трех военных кораблей. На другом мониторе пять человек сидели в конференц-зале под фотографиями президента и вице-президента на стене. «Наверное, где-то в недрах Белого дома», – предположил Пол. Там были Фрейзер, мужчина с ястребиными глазами в форме – адмирал Принс – и женщина средних лет в брючном костюме, Аманда Вулф. Пол узнал сидевшего в торце стола Гордона Талли, советника по нацбезопасности, и решил, что женщина рядом с ним – его помощница Эрика Ватсон.

– Извините, что мы начинаем в столь поздний для вас час, – сказал Талли и после краткого представления участников совещания сразу приступил к делу. – Адмирал Принс только что рассказал нам о возможных силовых вариантах решения нашего вопроса, и, должен признаться, все они плохие. Мы до сих пор не знаем точного количества пиратов. Ваши снайперы говорят, что насчитали шесть теней за занавесками, но полагают, что могут и ошибаться. Ваша группа захвата может подобраться к ним под водой, но они держат люки закрытыми, а значит, выкурить их слезоточивым газом не удастся. Вы можете вывести из строя винт, но мы не знаем, какой будет реакция пиратов, если они выяснят, что поломка была устроена умышленно. Нам меньше всего нужна кровавая баня, когда у нас еще есть время для мирного разрешения ситуации. – Талли что-то отметил в лежащем перед ним блокноте. – И это наводит меня на вопрос о намерениях Ибрахима. Агент Деррик, вы разговаривали с ним и за годы службы общались с десятками таких же, как он. Он серьезно настроен вести переговоры с семьей?

Пол подался вперед в кресле, заметив неудовольствие на лице Редмана.

– Мистер Талли, мое общение с Ибрахимом было очень кратким, и все, что я могу вам предложить, это моя интуиция. Я считаю, что он не играл, когда связывался с Паркерами. Захватывающие заложников бандиты, которые не держат свое слово, как правило, назначают необоснованные сроки, а потом сами же их нарушают. Ибрахим много раз угрожал, но указал единственный срок – когда нужно доставить выкуп. Не знаю, почему он взял дело в свои руки. Но, я думаю, это его личное решение.