— Она… что?

— Она расследовала смерть Эйлин Хеттенбак. Они были подругами, и за несколько часов до смерти Эйлин звонила Саре. — Кайл сделал паузу, стараясь овладеть собой, изгнать из голоса клокочущий гнев. Но, едва заговорил снова, понял, что ничего у него не вышло. — Она считает, что ее убил я.

— Черт возьми! — Мервин принялся мерить комнату шагами. — Она расскажет об этом журналистам?

— Не думаю. Не знаю, что она теперь станет делать.

Мервин витиевато выругался.

— А какое отношение ко всему этому имеет звонок доктора Мертонса?

— Он звонил? Я не знал.

— Вчера вечером и сегодня утром. Сказал, что это важно.

Жаль, что доктор не догадался позвонить мне на мобильный, подумал Кайл. Быть может, его звонок отвлек бы меня… и не позволил совершить роковую ошибку. Он набрал номер.

— Доктор Мертонс? Это Кайл Маккол.

— Рад вас слышать. Что ж, нам повезло! Я нашел лабораторию, где проводился анализ. По счастью, в документах Сара значится под настоящим именем. Думаю, вам стоит знать результат, анализ дал точный ответ. Отец этого ребенка — вы.

Ну почему все так не вовремя? Кайл заскрипел зубами, едва сдерживаясь, чтобы не излить свою ярость на ни в чем не повинного доктора.

— Я — отец ребенка… — повторил он. — Вы уверены?

— Тест дает почти стопроцентную гарантию. Но, если хотите, можем повторить.

— Нет. — Кайл глубоко вздохнул. — Спасибо вам.

В свете утренних событий радостная весть обернулась кошмаром. Кайл не представлял, что теперь делать. Будущее — после того, как повесит трубку, — казалось ему какой-то черной дырой.

— Не за что, Кайл. Если вам интересно, — безмятежно продолжал доктор, — я определил и пол ребенка.

Интересно ли ему знать пол ребенка? Кайл не знал. Вообще ничего больше не знал. Все страшно усложнилось. Значит, ребенок все-таки от него! Его ребенок, которого носит чужая женщина. Нет, черт побери, не просто чужая! Женщина, которая считает его убийцей.

— Кайл! — послышался голос в трубке. — Вы меня слышите?

— Слышу. Но не горю желанием узнать пол ребенка. Сообщите лучше Саре, когда будете с ней разговаривать.

И Кайл отсоединился.

— Значит, ребенок твой? — спросил Мервин.

— Мой.

— Черт побери, час от часу не легче! — Мервин снова заметался по комнате. — Она это использует. Если она считает, что ты убил Эйлин, голову даю на отсечение, она использует беременность, чтобы тебе навредить! Расскажет все газетчикам. Это погубит и кампанию, и тебя!

— Не понимаю, как она может это использовать. Мы уже объявили о помолвке. Что с того, что она носит… моего ребенка?

На последних двух словах Кайл споткнулся. Сможет ли он когда-нибудь выговаривать их без того, чтобы сердце камнем не падало куда-то вниз?

— Она может рассказать об оплодотворении и заявить, что за этим стоял ты.

— Может. Но… нет, Сара не пойдет на такое только ради того, чтобы мне навредить. Да и к чему? Достаточно объявить, что она считает меня убийцей Эйлин Хеттенбак.

Мервин устремил в лицо Кайла цепкий внимательный взгляд.

— Даже сейчас ты ее защищаешь.

— Просто придерживаюсь фактов.

— И факты эти исходят от женщины, которую ты поймал на лжи! — с каким-то мстительным удовольствием добавил Мервин.

Кайл вскочил с дивана, словно подброшенный, и, бросившись к бару, плеснул себе в бокал виски.

— Я знаю, что она лгунья! Черт побери, не надо мне об этом напоминать снова и снова!

Мервин демонстративно взглянул на часы.

— Ладно, отложим споры. Нам пора. Надо будет еще объяснить, почему твоя невеста не смогла к нам присоединиться, но ничего, я что-нибудь придумаю. Кстати, где она? Пусть охранники за ней приглядывают, чтобы не натворила каких-нибудь глупостей!

Кайл медленно поставил стакан на стол.

— Она у тебя в номере. Я велел ей идти туда.

— Когда?! — воскликнул Мервин.

— Незадолго перед тем, как ты пришел.

— Так вот, у меня ее нет. И в холле ее тоже не было — я бы заметил.

Кайл полагал, что самое страшное с ним уже случилось, но, как видно, ошибся. Что может быть хуже, чем узнать, что Сара ему лжет? Только узнать, что она пропала.

— Если она ушла из отеля, я…

— Я уверен, она где-то здесь. Вряд ли она бросится бежать, особенно если надеется, что ты все простишь и забудешь. Должно быть, забилась в какой-нибудь укромный уголок и обдумывает следующий шаг. Я прикажу охране ее разыскать. А ты тем временем произнесешь свою речь и постараешься потянуть время. Пошли.

Кайл не знал, как выдержит это мероприятие. Ему оставалось только надеяться, что охранники быстро разыщут Сару. Да, она лгунья, предательница — но жизнь ее по-прежнему в опасности.

— Не переживай, — словно прочтя его мысли, сказал Мервин. — Она же полицейский, она сумеет за себя постоять.

Возможно. И все же Кайлу было бы куда спокойнее, будь Сара рядом.

Сара прислонилась к стене и закрыла глаза. Нет, она не заплачет. Слезами делу не поможешь, от слез только хуже — этот урок она еще в детстве усвоила. Но одинокая слеза знать не хотела ни о каких уроках, усвоенных в детстве. Она выкатилась из-под ресниц и потекла по щеке, и Сара сердито смахнула ее ладонью.

Из банкетного зала доносились голоса. Кто-то проверял микрофон. В воздухе вился аппетитный аромат кофе и свежих булочек. Но где же Кайл? Странно, по ее расчетам, ему давно пора быть на месте. Впрочем, как и ей самой. Она не вправе его подводить. Это ее долг. Стоять рядом с человеком, который ее ненавидит, улыбаться, принимая поздравления, изображать счастливую невесту. Как бы ни было больно.

Кто-то коснулся ее плеча. Сара мгновенно собралась — это может быть убийца, а она не вооружена! Резко развернувшись, она приготовилась ударить противника локтем в лицо, но вовремя остановилась, увидев перед собой Марлу.

— Ой! — Марла отскочила, выставив перед собой руки. — Похоже, ты сегодня не в духе!

— Это уж точно, — пробормотала Сара.

— И что ты вообще здесь делаешь? Тебе давно пора быть на банкете… Господи, что у тебя за вид! Да ты, кажется, плакала? Что случилось? С Кайлом поругались?

— А вы еще не знаете?

— О чем не знаю? — переспросила Марла.

Что ж, пусть лучше узнает от Кайла. И неважно, что он расскажет сестре. Захочет выставить ее лгуньей и обманщицей — его право.

Выхватив из сумочки пудреницу, Марла подступила к Саре и принялась припудривать ее покрасневшие глаза и щеки.