– Расскажи, конечно! Тем самым окажешь помощь не только своему Гарри, но и следствию…

– Так я ему прямо сейчас и позвоню!

– Звони!

Я достала визитку, которую мне дал Шитов, и набрала номер.

– Андрей Сергеевич? Извините, что так поздно… Это Ольга Климкина, подруга Гарри… Григория Горелова. Думаю, у меня есть для вас важная информация.

Воспользоваться тем обстоятельством, что в поле зрения следствия попал племянник Норкиной Первой – Григорий Горелов, было полностью моей идеей. После небольшого с ним разговора, который мне устроил Шитов, я узнала, что Норкина и Маргарита Васильевна Горелова были в свое время в прекрасных отношениях, что до болезни супруга, у которого проблемы с суставами, семья Гореловых часто бывала в Москве, у Норкиных. Что сводные братья, Александр Борисович Горелов и Евгений Борисович Норкин, всю жизнь общались по-родственному, любили друг друга. Все это указывало на то, что появилась возможность из первых рук узнать хоть что-то об Эльвире Норкиной (Первой). К тому же у меня теплилась надежда, что она все-таки еще жива и что, став жертвой мошенницы, присвоившей себе ее имя и имущество, она просто скрылась, затаилась у своих родственников в Екатеринбурге.

Вот с таким настроением, предчувствуя хорошие новости, я на следующий день после визита в санаторий летела на самолете в Екатеринбург.

Лизе предстояла не менее интересная миссия – поговорить по душам с Лидией Вдовиной-Осборн, дав ей возможность раскрыть тайну рождения дочери.

Юля Земцова должна была проверить, заключались ли браки между Норкиными и женщинами по имени Эльвира Андреевна в Москве в две тысячи десятом году.

Такси домчало меня из аэропорта до улицы Готвальда, где проживало семейство Гореловых, и вот я стояла перед девятиэтажкой, настроенная на чудо, на то, что здесь живет, возможно, женщина, которую все ее близкие зовут Эля. Для того чтобы застать тут Эльвиру Норкину, я и не предупреждала Гореловых о своем визите.

– Кто там? – спросил голос за дверью.

– Я из Москвы, адвокат, мне надо поговорить с вами, – сказала я негромко, чтобы не привлекать внимание соседей.

Возникла пауза. Затем тихие голоса… после этого дверь открылась, и я увидела невысокую смуглую женщину с черными кудрявыми волосами. За ее спиной показался крупный мужчина в инвалидной коляске.

– Маргарита Васильевна? Александр Борисович?

Меня пригласили в гостиную, очень чистую, усадили за стол. Маргарита Васильевна смотрела на меня с тревогой. Да и у ее мужа брови были нахмурены.

– Что с Гришей? – наконец спросила Маргарита Васильевна. – Он жив?

– Да-да, все в порядке, он жив и здоров. Ох, мне надо было сразу вас успокоить… Я здесь совсем по другому поводу.

Маргарита Васильевна заплакала. А муж ее сказал мягко:

– Ну, вот, Рита, я же тебе говорил, что с ним все хорошо…

Значит, в те несколько секунд, что прошли с момента, как я назвалась адвокатом, и до того, как мне открыли дверь, Гореловы успели предположить самое худшее. Так часто бывает, когда единственный ребенок находится далеко от родительского дома.

– А вы не видели его? Как он?

– Вы извините мою жену… Она очень переживает за нашего сына… – У Горелова был низкий, мощный голос. Высокие скулы, крупный нос, выразительные глаза – все это делало его похожим на викинга. – Так что привело вас к нам?

– Мы разыскиваем вашу родственницу, Эльвиру Андреевну Норкину.

– Элю? – Маргарита Васильевна вздохнула. – Да… мы и сами бы хотели знать, где она… Она не отвечала на наши письма. А когда мы звонили, трубку брали какие-то чужие люди…

– Выходит, она пропала? – спросила я.

– Да… Пропала… Нам очень жаль, – лицо Маргариты Васильевны порозовело.

– А может, вы ее скрываете у себя?

– Нет… что вы такое говорите? – прогремел Горелов. – Просто нам с Ритой очень неудобно и стыдно, что все так получилось… Но, понимаете, болячки одолели… раньше мы часто ездили к Норкиным, а после того, как Женя умер, мы разболелись, да и Эля не шла на контакт…

– Мы, честно говоря, вообще решили, что она уехала жить куда-то в деревню…

– А может, она умерла? – предположила я. – Если бы такое случилось, вас уведомили бы?

– Кто? – одновременно спросили супруги.

– Значит, если предположить, что ее уже давно нет в живых, то вы не знаете об этом…

– Но почему она обязательно должна умереть? Она же не старая… здоровая… да, конечно, она пережила потрясение, вызванное смертью Жени… Но она – сильный человек.

– А ее сердце? Вам известно, что она лечилась в санатории?

– Да, мы знаем, что сразу после похорон она купила путевку в санаторий… Она сама позвонила оттуда, рассказала, что ей стало получше и что скорее всего она уедет из Москвы, купит дом в деревне, будет сажать цветочки и разводить кур… Это ее слова, – сказала Маргарита Васильевна.

– Вам, конечно, неизвестно, что все эти годы под ее фамилией скрывалась мошенница, которая продала всю ее недвижимость и присвоила себе, по сути, ее жизнь?

После этих моих слов Гореловы просто онемели. Мне пришлось рассказать все, что мне известно.

– Саша, ущипни меня… Этого просто не может быть!

– Расскажите, какой была Эльвира Андреевна.

– Элечка? Да она – просто ангел… Она – замечательная!

– Была ли она счастлива со своим мужем?

– С Женей-то? – Маргарита Васильевна поджала губы. – Поначалу – да, а потом она узнала о том, что у него были другие женщины… Она очень переживала… Думала, что он хочет детей…

Мы долго разговаривали с Гореловыми, и во время беседы Александр Борисович несколько раз поднимался со своей коляски, с трудом, но передвигался по квартире. Мне сказали, что все это – результат лечения, специальных упражнений, что дальше будет еще лучше.

Меня накормили вкусным ужином – варениками с капустой, а я, находясь у этих людей, постоянно ловила себя на мысли, что испытываю какой-то психологический дискомфорт, чувствую несоответствие между тем, какие это люди, и тем, как они поступили со своей родственницей. Я все ждала, что вот сейчас раздастся звонок в дверь, Гореловы запаникуют, разволнуются, и я, опережая их, брошусь открывать дверь и увижу на пороге невысокую симпатичную женщину… Но время шло, мне пора было уходить, а правды я от них так и не услышала. Уже перед самым уходом я спросила их в лоб: где Эльвира?

Маргарита снова заплакала, сказала, что им ужасно стыдно передо мной. Стыдно перед Гришей, сыном, который так же, как и я, считает, что они бросили «тетю Элю в одиночестве и депрессии». Гриша работает в Норвегии, далеко, поэтому он просто не мог заняться поисками тети, а родители («да хотя бы ты, мама!») могли бы отправиться в Москву попытаться разыскать Норкину.