С увеличением зарубежных поставок СССР постепенно входил в международную экономическую систему. Так, Советский Союз согласился работать в Экономическом совете, но отказался войти в Международный банк реконструкции и развития (МБРР), который был создан в июле 1944 г., а месяцем раньше в июне был создан Международный валютный фонд (МВФ). Позиция СССР была обусловлена опасениями оказаться в финансовой зависимости от США, поскольку последняя предложила рассчитывать бюджет ООН пропорционально участию того или иного государства в расходах организации. По тем же соображениям СССР не вошел в созданные позднее Европейскую экономическую организацию,

Европейскую континентальную транспортную организацию, Объединенную морскую администрацию и другие международные экономические объединения.

Настороженно отнесся к результатам конференции и британский премьер У. Черчилль. Как руководитель государства он старался как можно скорее прояснить обстановку и определиться в вопросе о «разделе сфер влияния». Для этого премьер-министр в сопровождении А. Идена прибыл в Москву 9 октября 1944 г. Несмотря на возражения Рузвельта против обсуждения вопроса о «сферах влияния», Черчилль на первом же заседании набросал на листке бумаги ряд цифр, которые определяли степень приоритетов СССР и союзников в некоторых странах Европы. По предложению британского лидера Советский Союз получал 90 % влияния в Румынии. В свою очередь, столько же получала Великобритания в Греции. Английским и русским интересам в Югославии и Венгрии были отданы по 50 % каждой, а в Болгарии соответственно 25 и 75 %. Сталин в принципе согласился с предложением Черчилля, сделав одобрительную пометку на листке[233]. О своем согласии на такое разделение сфер влияния советская сторона сообщила во время дискуссии, состоявшейся на следующий день между В.М. Молотовым и А. Иденом. Вместе с тем министр иностранных дел пытался в процессе обсуждения увеличить сферу влияния СССР в Болгарии, Югославии и Венгрии.

Благодаря А. Гарриману, присутствовавшему за столом переговоров, американский президент был в курсе британо-советской договоренности. Гарриман 15 октября провел со Сталиным очень важные переговоры, касавшиеся условий вступления СССР в войну на Дальнем Востоке, включая вопрос о некоторых территориальных уступках Советскому Союзу и дополнительной помощи ему со стороны США. В результате 17 октября американскому послу была передана заявка на сверхпротокольные поставки по спец-программе для Дальнего Востока[234].

Спустя четыре месяца, с 5 по 10 февраля 1945 г., проходила Крымская (Ялтинская) конференция, на которой присутствовали И. Сталин, Ф. Рузвельт, У. Черчилль, а также министры иностранных дел В. Молотов и А. Иден и госсекретарь Э. Стеттиниус. В ходе конференции рассматривались вопросы о скорейшем разгроме Германии, а также политические проблемы, встающие в связи с приближением конца войны: что делать с Германией после ее поражения и как в этом должны участвовать страны-победительницы. Как мы видим, основными темами на конференции были военные и политические вопросы. Но не менее важным был вопрос об американских кредитах СССР. Эта тема имела свою предысторию.

В конце 1943 – начале 1944 гг. в Соединенных Штатах началось снижение уровня промышленного производства. Американским промышленникам стало понятно, что ситуация с выпуском военной техники и оборудования складывается не в их пользу. Для смягчения неизбежных новых послевоенных экономических трудностей было решено существенно расширить экспорт в Советский Союз. В то же время американцы понимали, что для СССР осуществление крупных закупок станет возможным только в результате предоставления кредита. С таким предложением и выступил председатель Управления по делам военного производства США Д. Нельсон, встречаясь со Сталиным на Московской конференции министров иностранных дел трех держав 15. октября 1943 г. В результате 31 декабря 1943 г. официально (через В.М. Молотова) Советскому государству был предложен кредит для закупок в США материалов, необходимых СССР для послевоенной реконструкции.

Вновь и более подробно вопрос о кредите рассматривался уже в начале 1945 г., накануне Крымской конференции. В письме министра финансов Г. Моргентау президенту Ф. Рузвельту отмечалось, что предоставление Советскому Союзу кредитов «имело бы определенные долговременные выгоды как для США, так и для СССР».

Вскоре Моргентау представил Рузвельту меморандум, в котором предлагал выделить СССР кредиты на 10 млрд. долл, для закупок американских товаров. Он считал возможным установить 35-летний срок погашения кредитов при 2 % годовых. В меморандуме констатировалось, что Россия имеет достаточно ресурсов для погашения кредитов. «Этот кредит России, – писал Моргентау, – будет крупным шагом в осуществлении вашей программы обеспечения 60 млн. рабочих мест в послевоенный период». Однако Госдепартамент США выступил против стремительной передачи Советскому правительству предложения о кредитах, так как считал необходимым использовать в нужный момент вопрос о кредитах как рычаг воздействия для достижения американским правительством своих целей «по многим другим политическим и экономическим проблемам». Рузвельт поддержал позицию Госдепартамента[235].

В.М. Молотов 3 января 1945 г. передал А. Гарриману записку, в которой сообщалось, что СССР считает возможным разместить в США заказы на производство промышленного оборудования на основе долгосрочных кредитов на сумму 6 млрд. долл. Срок погашения кредитов предлагалось установить в 30 лет, годовые проценты – 2,25 и, кроме того, была запрошена 20 %-я скидка на все заказы, сделанные до войны.

В ответном документе Госдепартамента США подчеркивалось, что вопрос о послевоенных кредитах «может служить полезным инструментом» в отношениях США и СССР[236]. Вместе с тем отношение к Советскому Союзу со стороны Соединенных Штатов все больше ухудшалось, так как было ясно, что война заканчивается, а советские танки стремительно продвигаются на Запад, и это может стать причиной изменения политической карты Европы. Кроме того, в марте 1945 г. СССР обратился к Великобритании за кредитом на 30 млн. ф. ст. и получил согласие.

В дальнейшем, в ходе Крымской конференции, вопрос о кредите поднимался лишь один раз, во время завтрака министров иностранных дел. По предложению Э. Стеттиниуса кредитный вопрос решено было вынести на переговоры. Однако в течение всей конференции он больше так и не затрагивался. Предполагаю, что наша делегация была более чем удовлетворена ходом конференции и ее результатами и считала, что сможет получить необходимое в Европе, не прибегая к заказам в США.