«Может они тоже вместе душ принимали?», – подкинула гадкую мысль та самая сука, с которой я вроде бы справился.

Наверное, мне всё-таки стоило остаться в тюрьме…

– Нам необходимо быть вместе, пока он тебя не убьёт, – спокойно сказала Беда, намыливая грудь.

– Как ты думаешь, кто меня заказал?

– Не знаю. – Она вышла из душа, я поймал её полотенцем и стал вытирать. – Не стала говорить при всех, но твоя фотография, которую Дэну вручил заказчик, вырезана из общего школьного снимка.

– Значит, это Ильич… – Я откинул в сторону полотенце и опять присел на край ванны. – Значит, он?!

– Зачем ему тебя убивать, если – кровь из носа, – к определённому сроку нужно доставить автобус к границе? Зачем? – Она стала натягивать джинсы, позабыв про бельё. – И зачем тащится за нами, пытаясь подсунуть в кофе пурген?! Нет, тут что-то не так… Поверь моему чутью, что-то не так!

– Что?!

– Не знаю. Пока ничего не приходит в голову.

– Элка, – я прижал её к себе. – Пусть тебе только одно приходит в голову – я тебя люблю!

– И я бы тебя убила! – засмеялась она, прижимаясь ко мне всем телом.

– Значит, всё хорошо?!

– Значит – нормально.

В дверь постучали.

– Эй! – раздался голос Никитина. – Я в туалет хочу, терпежу нет! Вы скоро там?!

Беда дёрнулась, но я удержал её и прижал палец к губам.

– Тсс-с-! Пусть поколбасится!

– Ах ты мерзкий, мстительный тип! – беззвучно захохотала она.

– Ему полезно научиться сдерживать свои естественные надобности.

Элка фыркнула и попыталась открыть шпингалет, но я не дал.

– Ну и ладно, – вздохнул Никитин. – Пойду выгуляюсь вместе с вашей собакой на газончике перед гостиницей. Рон, гулять!!

Не успел я возмутиться, что он командует моей собакой, как хлопнула дверь и в коридоре раздались удаляющиеся шаги.

Элка заржала так, что с носа у неё слетели очки.

Через десять минут мы тронулись в путь.

У нас был план действий, от которого нельзя было отступать.

* * *

Погода была распрекрасная.

Дорога – просто отличная.

Настроение портило только то, что Никитин ехал теперь вместе с нами.

– Дружище, – сказал он мне, когда мы выезжали из Барнаула, – хочешь ты, или нет, но некоторое время нам придётся провести вместе. Пока я не запечатлею тебя на фотокамеру с проломленной головой, или что-нибудь в этом роде.

Я лишь кивнул, и больше не обмолвился с ним ни словом. Несмотря на его благородное стремление спасти мне жизнь, добрых чувств я к нему не испытывал. Особенно в свете того, что оставались без ответа вопросы: куда делись деньги и сотовые, и кто убил бедных директоров интерната. Его заверений, что это сделал не он, было мне недостаточно, так пусть уж будет у меня виду – рассудил я.

Конечно же, он сразу обаял всех и уже через пять минут резался в карты с Гаспаряном и Обмороком. Только Викторина, так и не сняв тёмных очков, отгородилась от них ситцевой шторкой и смотрела в окно.

Мы шли по трассе колонной, с включёнными габаритами. Впереди, на «Гелендвагене» ехал дед, за ним, на автобусе, – мы, а замыкал процессию Мальцев на своём болиде.[8]Поэту строго настрого было приказано следить за «хвостом» и в случае чего, сигнализировать нам. Но время шло, а «Тойоты—Авенсис» всё не было. Я начал нервничать, так как планировал поймать Ильича с поличным. Впрочем, наша колонна могла заставить его осторожничать и держаться подальше, тем более, что невиданная на наших дорогах спортивка Мальцева вызвала среди водителей настоящий ажиотаж – они притормаживали, высовывались из окон, а, заметив на плече у Елизара обезьяну, и вовсе хватались за фотокамеры.

Да, скорее всего, шеф держался от нас на расстоянии не обозримом в зеркале заднего вида.

Элка сидела рядом, курила сигарету за сигаретой и о чём-то сосредоточенно думала.

– О чём ты думаешь? – не выдержав, наконец, спросил я.

– Какой бы найти предлог, чтобы позвонить Нэльке.

– А зачем ей звонить? Ильич и так не отвертится. Если увижу его на горизонте, разделаю, как карася перед жаркой. Нужно только подождать…

– Ты не понимаешь! Нэлька – курица, она всё как на духу расскажет – и про новую машину и где сейчас её муженёк! Нужно обязательно послушать Нэлькину версию, прежде чем пытать Ильича! Шеф тебе такого нагородит, что не поймёшь, где правда, а где враньё! А так у нас будет на вооружении вполне правдивая версия.

– Ладно, звони, – согласился я. – А предлог… господи, разве Нэльке нужен предлог, чтобы по телефону болтать?! Спроси у неё, какая погода в Сибирске.

Усмехнувшись, Беда быстро набрала на мобильном номер своей соседки.

– Привет! – весело поздоровалась она с Нэлькой. – Отличная погода, не правда ли?!

Я покосился на Элку и постучал себе пальцем по лбу. Видимо, Нэлька сказала Беде что-то в этом же духе, потому что Беда вдруг смутилась и быстро ответила:

– Нет, я трезвая.

Потом она молчала минут пять, слушая, что ей говорит Нэлька, и глаза у неё медленно округлялись.

– Нэлька! – вдруг заорала Беда. – Если я говорю о погоде, значит, меня интересует погода, а не то, какую шубейку ты купила на очередной распродаже! Что ты говоришь?! У вас идёт дождь?! Какой ужас, а у нас под Барнаулом жара! Что я делаю под Барнаулом? А ты разве не знаешь?! Мы с Бизей гоним ваш автобус камбоджийским сиротам. Нет, Нэлька, я не привезу тебе камбоджийскую сироту, потому что от монгольской границы автобус погонят другие. Да, наверное, монголы, я точно не знаю. Нет, Нэлька, мне совсем неинтересно знать, какие монголы в постели. Мне кажется, у них и постели-то как таковой нет! Нэлька… Нет, мне не нужна горящая путёвка в Египет!!

Беда елозила на сиденье и страдала от болтовни пустоголовой Нэльки, которая только и умела, что варить борщи, да печь пироги.

– Нэлька! На чём ты ездишь?! – заорала она. – Что значит – в метро?!! Иногда на такси?! Я спрашиваю, какая у тебя машина?! Что-о-о-о?!! Слушай, а где сейчас Троцкий? Где-е-е-е?!! Ну ни фига себе, какой у вас там в Сибири бардак…

Элка нажала отбой и уставилась на меня. В глазах у неё плясали тысяча чертей.

– Ну?! – Я пошёл за «Гелендвагеном» на обгон фуры. Дед забыл о моей просьбе ехать по трассе не больше ста километров и вжарил все сто двадцать. – Ну?! – подстегнул я Элку.

– Она говорит, – шёпотом сказала Беда, – что я с дуба рухнула, что у неё нет никакой машины, и что она прекрасно ездит на метро и такси.

– Та-ак, – протянул я. – А где Троцкий? Что она говорит?