Вздохнула, не зная, как объяснить сыну, что Стас мне нужнее. Он мой кислород. И даже если я буду гореть в аду за то, что бросила мужа в беде — я все равно буду выбирать Стаса. Каждый день. Снова и снова. И не буду мучиться угрызениями совести на этот счёт.

— Как так, а? Он же твой муж, мам, — и в его голосе звучало нечто большее, чем слова о родителях. Что же стряслось у тебя, мой взрослый сын?

— Уже нет, — голос Стаса прозвучал так неожиданно, что я выронила трубку и в изумлении уставилась на недовольное и сонное лицо Беляева прямо у себя под носом. Он сморщил нос, почухал затылок, растрепав и без того взъерошенные волосы.

— Передай своему отпрыску, что ты свободная женщина уже как две недели. И все, нахер всех, я спать хочу.

И, широко зевнув, подгреб меня под себя и довольно заурчал. Ей-богу, один в один Данькин кот. Такой громадный черный котяра, предпочитающий спать на диване и желательно, чтобы хозяин чухал за ухом.

— Стас… — осторожно толкнула его в плечо. — Что это значит?

— Ева, не задавай глупых вопросов с утра, — нащупал мой телефон и в трубку: — Все услышал? Ну вот и отлично. Так что давай, дуй к жене под бок, а то ей нервничать противопоказано. Мне, знаешь ли, внуки здоровые нужны.

И швырнул телефон себе за спину.

— Все, спать, — скомандовал, зарывшись лицом в мои волосы.

Ага, сейчас. Какое там спать после таких новостей?!

— Ты серьезно думаешь, что я теперь усну? — попыталась сесть, но сильная рука Стаса припечатала к кровати.

— Серьезно, — буркнул Стас. — Потому что когда я не высыпаюсь, я злой и голодный до секса. Хочешь проверить?

И глянул с ехидцей так. А у меня мурашки поползли по спине и дрожь растеклась по мышцам. Потому что до одури соскучилась.

— Хочу, — выдохнула, возвращая ему его взгляд. — Поэтому вопрос первый: когда я успела развестись?

— Как только села в мою машину, Ева.

— Но…

— Не будь наивной овечкой, не спрашивай: как.

— Не буду, — мотнула головой, чувствуя, как его руки пробрались под мою водолазку и замерли на талии. — Вопрос второй: о каких внуках ты говорил?

— Ну я не думаю, что у тебя много сыновей. Так что поздравляю, бабуля, — и растянул губы в довольной улыбке.

— То есть Милана беременна?

— Ты сама проницательность, сладкая моя, — фыркнул.

А я выдохнула. Надо же. Бабушка. Я еще факт их скоропалительной женитьбы, которая тоже не обошлась без Стаса, не переварила. А тут — дети. И в груди защемило больно так, что вдруг стало трудно дышать. Дети…

— Так и знал, — выдохнул зло и резко сел. — Бабочка, блядь. У тебя там что, нерастраченный материнский инстинкт, а?

Он резко сел, злой донельзя. Аж лицом посерел и скулы заострились. Господи, что опять-то?

— Почему каждый раз, когда речь заходит о детях — ты едва не ревешь в три ручья? Хочется спиногрызов еще? Так это не ко мне, родная. Лично мне дети не нужны, так что сделай одолжение, перестань забивать свою хорошенькую головку всякой херней. А я в душ, раз уж поспать не судьба.

И прежде чем Стас вышел из спальни:

— Надеюсь, я за две недели замуж больше не вышла?

Знаю, что зря. Но слова уже слетели с губ и их не затолкать обратно. Глупая женская обида. Глупо скрывать, что меня больно задели слова Стаса. Ему не нужны дети. А я...а мне до одури хотелось подарить ему дочку. Маленькую принцессу, которую он будет любить, как сумасшедший. И казнила себя, что не могу. Из-за своей чертовой эпилепсии не могу, пробовала уже. Даже половину срока не выносила. А тут...его слова, как клеймо раскаленным железом на оголенное сердце.

— Нет, Ева, — замер в дверях, бросил на меня нечитаемый взгляд. — Хотя хотелось, веришь?

Кивнула. Ему я всегда верила безоговорочно, потому что Стас Беляев не врал никогда.

— И почему же не вышло? Для тебя же это раз плюнуть, — и пальцами в воздухе щелкнула.

— Потому что, Бабочка, нельзя заставить любить, — грустно ответил он и не дав больше мне и слова сказать просто сбежал.

И кого же он не хотел заставлять любить: себя или меня? Ох, Стас, сколько же тараканов в твоей умной голове?

Вздохнула. Ну что ж, будем топить. И отправилась вслед за ним.

В огромном шале заблудиться проще простого, но я шла на запах. Он как хлебные крошки выстилал мне путь к мужчине, что сводил с ума. На ходу стянула с себя одежду, с облегчением избавилась сначала от лифчика: освобожденные груди сладко заныли в предвкушении, соски тут же потемнели и стали торчком при мысли о губах Стаса на них, — потом от трусиков и тихо застонала от прикосновения воздуха к разгоряченным складочкам. Ох, похоже я становлюсь чертовой нимфоманкой. Хочу секса так, что все внутри дрожало и даже треклятые бабочки сдохли от огня, что пылал внутри.

Только...я не просто хотела секса. Я хотела Стаса, который стоял под душем, раскрытыми ладонями упершись в стеклянную стенку душа. Тугие струи били по его напряженной спине, узкими дорожками стекали по упругим мышцам, шикарной заднице, сильным ногам. А некоторые затекали вперед, туда, где из-под опущенной руки виднелся налитый желанием член.

Сглотнула вязкую слюну, затопившую рот, и шагнула к нему.

Стас вздрогнул всем телом, когда я положила ладони на его плечи. Огладила тугие мышцы, опустилась ниже, вдоль позвоночника, наслаждаясь упругостью его кожи и силой, какой дышало его напряженное тело.

обняла ягодицы и стон слетел с губ. Мой или его. Неважно. Сейчас у нас на двоих было одно даже дыхание.

Стас развернулся резко. Отпрянула, спиной распластавшись по стенке. Пальцами нашла клитор, коснулась его осторожно, чтобы не сорваться на взрыв, потому что возбуждена до предела. Одно неверное движение — и оргазм снесет реальность к чертовой матери.

— Ева…

Выдохнул, оглаживая взглядом. А я залипла на его возбуждении. Облизнула губы. И подняла ошалелый взгляд.

— Блядь, Бабочка… — просипел, смотря то на мои губы, то на пальцы, порхающие между набухших складочек. — Хочу тебя так сильно, что сейчас сдурею нахрен.

— И я...хочу… — сглотнула, наблюдая, как он обхватил член и скользнул рукой по всей длине. — Давай, Стас, трахни мой рот. Тебе же понравилось в прошлый раз. — потребовала срывающимся от желания голосом.

— Уверена? — спросил с такой надеждой, что, усомнись я в своем желании — умрет тут же.

А я просто опустилась на колени перед ним, кончиком языка тронула темную головку, лизнула, шалея от наслаждения. И получила хриплый стон в награду. Осмелев, провела языком по всей длине, чувствуя подрагивание его члена при каждом прикосновении. Еще и еще, наслаждаясь его терпким вкусом. Обхватила ладошками, сорвав с его губ тихий рык, вибрацией прокатившийся по телу и жарким толчком отозвавшийся между бедер.