на затылке мужчины слиплись и побурели от запекшейся крови. Нужду пришлось справлять прямо на улице чуть за углом — перешагивать через труп не хотел, не известно, что может ждать внутри. Застегнув ширинку, закурил и покрутил торсом, разминая спину. Можно ехать дальше.

Машина послушно завелась, осветив все вокруг фарами. Тимура передернула, возникло чувство дискомфорта, словно включил яркий свет в комнате, полной спящих людей. Выехав с привокзальной площади, приметил небольшой магазин сотовой связи. Припарковавшись рядом, осторожно подошел к входной двери и пихнул ногой. Тишина, и вроде никого. Закинул автомат за спину и достал пистолет с фонариком, слишком неудобно с Калашниковым в узком пространстве. Свет отразился от разграбленных витрин и на секунду ослепил. Пол усыпан коробками, дешевыми телефонами, которые не заинтересовали мародеров. Завернул за кассу и нашел на столе стопку сим-карт. Недолго думая, взял всю пачку и вернулся к машине.

Уже в салоне авто, разорвал упаковку и спешно вставил сим-карту в телефон. Поиск сети, дольше чем обычно. Волнение с каждой секундой увеличивалось, пока не загорались заветные палочки антенны. Есть, сеть найдена, правда, всего три деления, скорее всего, часть сотовых станции по какой-то причине уже не работала, но она есть. Набрал номер матери — короткие гудки. Посыпались сообщения о подключении к сети, несколько смс от МЧС о введении чрезвычайного положения. Зарегистрировался в мессенджере и отправил сообщение маме — не дошло. Громко выдохнув, переключил передачу и нажал на газ. Осталось чуть меньше сорока километров, максимум через час будет дома. Волнение не проходило, а лишь усиливалось. Одновременно и хотел домой, и не хотел. Боялся. Пока еще есть надежда, что родители живы, что просто не работает связь. Но когда доедет, надежда сменится на осознание факта, и от истины уже будет не скрыться, какова бы она не была. Руки на руле дрожали, желудок предательски подрагивал, подталкивая волны тошноты к горлу. Несколько глотков воды из бутылки немного облегчили самочувствие, но состояние все равно близкое к панике.

Повернув возле здания почты, прибавил скорость. Раздался глухой удар и по лобовому стеклу побежала паутина трещин. Инстинктивно дернув руль, Тимур вылетел на встречную полосу и с трудом удержал машину от заноса.

— Стой, сука! Стой, сказал! — грузный мужчина в одних шортах замахнулся и бросил еще один камень вдогонку машине, но не попал.

Юлаев надавил на газ, стараясь как можно быстрее уехать от психа.

— Шизанутый! — проскрипел он сквозь зубы. Адреналиновая вспышка разогнала сердце, едва не выпрыгивающее из груди.

Закурив сигарету, вытянул ее за пару затяжек и, не церемонясь, выбросил в окно. Закурил вторую, уже спокойнее и медленнее. Кольнула совесть. Его с детства приучали быть чистоплотным и не уподобляться людям, которые ведут себя по-свински. Усмехнулся — весь мир катится к черту, а он переживает из-за брошенного в окно окурка.

Текос, очередной поселок, тоже почти пустой. Нигде не горит свет, людей раз-два, и обчелся. Начал привыкать к такой картине. Пшада. Часто бывал в этом поселке, когда ездили к друзьям родителей на шашлыки. Все магазины закрыты, ни таксистов, ни туристов. Двое мужчин возле автовокзала забивали ногами третьего, с остервенением, даже не оборачиваясь на проезжающую машину. Тимур хотел было остановиться, но передумал, вспомнив сумасшедшего с камнем. Не покидало ощущение, что он смотрит фильм о конце света, который скоро закончится, и он окажется у себя в части. В реальность вернула выскочившая из-за поворота прямо на встречу машина. С трудом ушел от столкновения, вжав тормоз в пол. Форд с громким визгом пошел юзом и остановился, ткнувшись боком об бордюр. Отдышавшись, Тимур выскочил и посмотрел на авто, которое его чуть не убило. Серый микроавтобус стоял, влипнув мордой в стену дома. Водитель успел затормозить, удар получился не сильный. Капот и передние крылья смяло гармошкой, сработали подушки безопасности. Юлаев решил подойти ближе, проверить водителя, но как только сделал пару шагов, дверь открылась, и, отталкивая от себя сдувающуюся подушку, выпал мужчина. Все лицо в крови из-за разбитого носа и губ, но даже это не скрыло того, что водитель болен. Очень болен. Щеки впали, глазные яблоки словно вот-вот выпадут, он хрипел и заходился приступами кашля. От мужчины за несколько метров несло потом и испражнениями.

— Пацан, мне нуж… кх… кх… в больницу надо.

— Я не могу. Простите, — Тимур попятился и запрыгнул в свою машину.

Авто завелось с третьей попытки и поехало со странным скрипом с правой стороны. Он не помнил, как выехал из поселка и доехал до поворота на Бетту в двух километрах. Страх, адреналин и стыд заглушили память. Где-то внутри понимал, что надо было помочь, но трезвый рассудок подсказывал, что мужчину уже не спасти.

Свернув на площадку у дороги, остановился и вышел из машины. Проверил колеса. Вроде все нормально, может, штангу какую погнуло, или тормозные диски повело от удара. В ремонте авто не разбирался, не доводилось сталкиваться, главное, доехать до дома, а там уже пусть хоть развалится. Закурив, глубоко вдохнул свежий ночной воздух. К горлу подкатил ком, и Тимура накрыло. Слезы хлынули из глаз. Плач сдавил горло, стало тяжело дышать. Рыдал взахлеб, как в детстве, и не мог остановиться. Переживание за родителей, собственная трусость, страх перед эпидемией прорвали заслон сдержанности. Сев на корточки, обхватил голову руками и плакал. Через три минуты дыхание постепенно вернулось в норму. Вскоре уже просто сидел и смотрел на пыльные камни, которые выхватил из темноты свет фар. Потерев лицо и выкурив еще одну, сел обратно в машину. До Геленджика осталось чуть больше тридцати километров.

26 июня.

23.49 по московскому времени.

В город въехал, полностью вернув самообладание. Даже больше. Вместе с финальным осознанием происходящего, пришла четкая определённость. Важны только он и его семья. Если не позаботится о себе и родных, это не сделает никто. Все остальное — потом. Нет больше государства, полиции, скорой, пожарных. Теперь они предоставлены сами себе, и никто не придет на помощь. Коридор его фокуса сузился, и стало даже легче. Отбросил все ненужное. Доехать домой, узнать, что с родными, принимать дальнейшие решения исходя из ситуации.

Знакомые улицы, но чужие, пустые, безжизненные и враждебные. Тимур ехал медленно, присматриваясь к каждому повороту, кусту и проулку, готовый к любому возможному варианту развития событий. Привычные дома, деревья и площадки сейчас виделись совсем по-другому, ни как что-то привычное, а как декорации фильма. Людей еще меньше, чем в поселках, уже почти не обращал на них внимания так же, как и на машины.

Родной район. Улица.