– Я обязательно попрошу риелтора прислать мне информацию о жизни в Эдилине. По-моему, это волшебное место.

– Па с радостью купит вам дом.

Пенни по какой-то причине нашла последнее замечание ужасно смешным. И, расхохотавшись, повесила трубку.

Без четверти четыре Трэвис вел машину к больше похожему на дворец дому человека, получившего огромную выгоду от деловых связей с Рэндаллом Максвеллом. Дом находился в часе езды от Вильямсбурга, и Трэвису пришлось трижды звонить Пенни, чтобы уточнить маршрут. Он собирался как можно лучше ознакомиться с обстановкой комнаты, где должен был встретиться с Борманом, так, чтобы все выглядело, будто дом принадлежит Трэвису.

– Контракт будет на письменном столе, – наставляла Пенни. – Мы с Расселом уже поговорили с Борманом. Он жаждет продать дело и думает, что вы так боитесь конкуренции, что заплатите любые деньги, лишь бы вытеснить его из дела.

– Так я и сделаю, – пообещал Трэвис. – Только не по той причине, о которой он думает. Сколько все стоит?

– Рассел сказал, не более сотни штук. И то чересчур. У него слишком много оборудования и слишком мало заказов. На прошлой неделе он использовал дешевую рыбу вместо крабов. Заявил служащим, что никто не заметит разницы. Но мать невесты заметила. Отец отказался ему платить.

– Приятно слышать! – воскликнул Трэвис. – Пожелайте мне удачи.

– Желаю, и можете не верить, но и Расе тоже. Все, что вы делали сегодня утром, смягчило его сердце больше, чем я сумела за всю жизнь.

Трэвис улыбнулся.

– Мне он понравился, если не считать того, что иногда смотрел на меня так, словно хотел бы сжечь на костре. Напомнил мне вас.

– Правда? – довольно спросила Пенни. – Увидимся завтра в Джейнс-Крик.

– Жду не дождусь.

Трэвис попрощался.

Если все получится, завтра он будет ночевать в уютной маленькой гостинице в соседнем с Ким номере, куда ведет смежная дверь…

Через несколько минут он свернул на большую круглую подъездную аллею поместья Уэствуд и отдал ключи молодому человеку, который его ждал. Если здесь такие порядки, как в доме отца, его машину почистят, помоют и отполируют.

Дверь открыт дворецкий в ливрее. Трэвис поднялся по ступенькам.

– Мистер Пендергаст ждет вас в южной гостиной, – сообщил он и повел Трэвиса в большую красивую комнату с ореховыми панелями и голубым с кремовым ковром. Мебель выглядела так, словно стояла здесь много лет. Старые деньги… Но опытный глаз Трэвиса заметил, что здесь все новое.

– Это больше в вашем стиле, – заметил Рассел, поднимаясь.

– Бросьте это, или я наябедничаю вашей матушке.

Рассел едва сдержал улыбку.

– Мне велено передать, что Борман возьмет двести штук, максимум двести пятьдесят. Но это слишком дорого. Его фургоны много не стоят, да и он сам весь в долгах.

Трэвис кивнул.

– Где он?

– В библиотеке. Примчался на двадцать минут раньше.

– Не терпится избавиться от всего, верно? Ему уже объявили условия?

– Не терпится убраться поскорее из города. И чтобы ему помочь, я воспользовался маминой карточкой «Америкэн экспресс», чтобы купить ему билет на самолет до Коста-Рики. Счет пришлю вам.

– Бьюсь об заклад, вы наслаждаетесь всем этим, – бросил Трэвис.

– Безмерно.

Трэвис, покачивая головой, глянул на часы. На нем был лучший костюм и черный галстук в тонкую золотую полоску, до четырех еще три минуты.

– Ваша ма хочет уйти на покой и жить в Эдилине.

– Она и мне так сказала.

– А вы? Где живете вы?

Рассел не ответил.

– Думаю, нам пора. Может, мне нести за вами бумаги?

– Думаю, справлюсь сам.

Трэвис подошел к дверям библиотеки и вспомнил, что, по словам Пенни, контракт должен быть на столе. Но его вручил Рассел, а это означает, что мать не знает о приезде сына сюда. Интересно.

– Вы когда-нибудь занимались альпинизмом? Лыжами? Плаванием под парусом?

– Да, – буркнул Рассел и кивнул в сторону двери. Похоже, что он не собирается ничего о себе рассказывать.

– Вы должны знать, что я снизил цену до ста семидесяти пяти, – неожиданно сообщил Рассел.

Трэвис чуть не разинул рот. Он не привык, что кто-то ведет переговоры за него. Но в этом случае был благодарен.

– Спасибо. Я ценю…

– Уже четыре, – перебил Рассел.

Трэвис глубоко вздохнул и открыт дверь. Дэвид Борман сидел в кожаном кресле, таком большом, что казался маленьким и незначительным. Трэвис был уверен, что Рассел специально выбрал это кресло.

Он едва удержался от улыбки. Несмотря на неприязнь Рассела и его отказ отвечать на вопросы, Трэвису все больше нравился этот парень.

При взгляде на человека, сидевшего в кресле, первой мыслью Трэвиса было, что Ким могла бы выбрать кого-то получше: невысок, худ и почти альбинос. Нелегко соотнести то, что знал Трэвис об этом человеке, с тем, что увидел.

– Вы Уэствуд, владелец этого дома? – спросил Дэйв. В широко раскрытых глазах светилось нечто вроде благоговения. Именно этого и хотел добиться Трэвис.

Трэвис не ответил, просто смотрел на него взглядом, который люди назвали «максвелловским».

Борман нервно заерзал в кресле.

Трэвис сел и сделал вид, что просматривает контракт. Все очень просто. Он покупает «Борман кейтеринг» вместе с названием, оборудованием, служащими и так далее.

Документ был подписан Расселом Пендергастом.

Трэвис смотрел на подпись дольше, чем на сам контракт. Подпись уверенная, размашистая и что-то напоминала ему. Но что?!

Когда он поднял глаза, оказалось, Борман грызет ногти. На верхней губе выступили капельки пота.

– Мистер Борман, – начал Трэвис, сложив руки на контракте. – Меня только что известили о ситуации, которая может вызвать необратимые последствия.

– Какой ситуации? – пробормотал Борман.

– До меня дошли сведения о пропавшем кольце. Я не желаю никаких проблем с представителями закона.

Борман облегченно вздохнул и полез в карман за бумажником.

– Это не имеет ничего общего с моим бизнесом. Чисто личное.

Он вынул из бумажника маленький квадратик и положил на стол.

– Должен сказать, что вы прекрасно выполнили домашнее задание. Где подписать?

– Это квитанция из ломбарда! – воскликнул Трэвис и понял, что это означает. Карла, доверенный продавец Ким, дала этому человеку кольцо, а тот его заложил. Но Трэвис давно усвоил, что не стоит делать поспешные выводы, оценивать человека по тому, что видит и слышит. В конце концов он располагает только словами Рассела о том, что затеял Борман.