Заверещал один из телефонов, и Напитано снял трубку, но не ответил, просто слушал.

Пока длился этот разговор, Джимми допил шампанское, показавшееся ему еще вкуснее того, что подавали на вечеринке Джонатана. Его разморило в мягком кожаном сиденье, и он зевнул.

— Тут как в утробе, правда? — заметил Напитано, кладя трубку. — Тепло и мягко. Сидим вдвоем, словно братья-близнецы в матке…

— Этот образ я предпочел бы не вспоминать.

— Все американцы заносчивые ханжи, — прищелкнул языком Напитано. — Ты выглядишь измотанным, друг мой. Закрой глаза и отдохни. Скоро приедем.

Джимми снова зевнул.

— Я не хочу спать, — неуверенно произнес он.

Полуденное солнце отражалось в стеклах проезжавших мимо машин, но внутри автомобиля Нино царил полумрак.

— Проснись, Джимми! — Нино нетерпеливо тряс его за плечо.

Джимми осторожно потянулся, помня о поврежденных громилой ребрах. Вряд ли, конечно, он их сломал, но бока болели, когда Джимми пытался глубоко вдохнуть.

— Приготовься к королевскому ужину, — торжественно объявил Напитано.

Джимми выглянул в окно и увидел блеск разбитого стекла. Невдалеке располагалось кладбище старых автомобилей, но многие так и остались стоять на улице, без окон и с голыми колесами, словно не собрав сил для того, чтобы добраться на покой. В нескольких ярдах от этого грустного места располагался бар «Би-Кью», бетонное блочное здание с решетками на окнах и парой грубых деревянных столов на невзрачном внутреннем дворике. За одним из них сидели трое молодых латиноамериканцев в белых рубашках и галстуках. Они с любопытством уставились на лимузин Нино.

Напитано опустил стекло и взял бумажные пакеты у водителя, крупного мужчины в смокинге, на плече которого Джимми успел заметить кобуру.

— Ты позаботился о себе, Карлтон? — спросил Напитано.

— Как вам известно, мистер Напитано, я вегетарианец.

Напитано снова закрыл окно и распечатал пакеты, в которых оказались копченые ребрышки, печеные бобы, куриные крылышки, бисквиты, соус, сладкий картофельный пирог и кукурузные лепешки с перчиком.

— Кушай, Джимми, — угощал Нино. При виде еды ему на колени тут же прыгнул его терьер. Лимузин наполнился запахом соуса «Барбекк» и продымленного мяса.

Напитано вытащил два свиных ребрышка, одно из которых оставил себе, а другое отдал собаке. Пес быстро утащил косточку на свою подушку.

Джимми начал с куриного крылышка. Жир потек у него по подбородку, как только он надкусил сочное мясо.

— Странно, что ты объедаешься полными холестерина продуктами всего через четыре месяца после операции, — заметил он.

— О, ты слышал о небольшом хирургическом вмешательстве в мое тело? — Напитано громко чавкал, срывая мясо с кости. — Странствовал по Европе как бродячий принц и все равно интересовался жизнью Нино. Я знал, что ты по мне соскучишься.

— Новости о твоей операции разлетелись словно птицы. От них невозможно было скрыться. Твое лицо мелькало на первых страницах всех римских газет. Я даже видел старика, идущего в туалет с «Ла Стампа», а когда он вышел, первой страницы с твоим снимком уже не было.

Зубки Нино активно трудились над ребрышком.

— Эту сцену ты лицезрел в тюрьме?

Джимми перестал жевать, чуть не подавившись курицей.

— Откуда ты узнал?

Напитано отполировал косточку и отложил ее.

— А кто, как ты думаешь, тебя вытащил?

— Я думал… это… это кто-то другой.

— Как чудесно, что у тебя столько преданных друзей, что ты даже не знаешь, кого и благодарить. Почему ты мне не позвонил, когда попал в беду? Я узнал обо всем абсолютно случайно.

— У меня был один из лучших адвокатов в городе. Я думал, что все и так выйдет отлично. Что еще можно было сделать?

— Всегда найдется, что еще можно сделать. Твоя гордость стоила тебе трех месяцев жизни.

— Намного большего.

Через три месяца разочарования и пасты два раза в день Джимми наконец выпустили. Он сразу же отправился в отель, заказал номер и позвонил Оливии. Учитывая временну́ю разницу в десять часов, он решил, что искать ее надо в клубе. Секретарь сказал, что Оливия вышла замуж день назад и уехала в свадебное путешествие. Джимми, греша на плохую связь, попросил мужчину повторить. После того как секретарь отсоединился, он еще долго держал трубку у уха. Если бы можно было вернуться во вчерашний день! Он смог бы поговорить с Оливией и все исправить. Но теперь поздно.

Напитано вытащил изо рта кусок разжеванного мяса и протянул его собачонке.

— Мне действительно жаль, что ты так глупо попался. В итальянских аэропортах всегда проверяют багаж, странно, что ты этого не знаешь. По-моему, все давно в курсе. К тому же зачем тебе пушка в Италии? Это же не Дикий Запад. Полиция очень строго относится к подобным вещам, особенно после недавних террористических актов.

— Это не мое оружие!

— Конечно.

— Меня подставили. Вероятно, кто-то в отеле его мне подсунул. Замки в чемоданах ни к черту! Я пытался объяснить полиции…

— Да, полицейские умеют слушать, — иронично заметил Напитано, дирижируя обглоданной косточкой. — Есть идеи о том, кто это с тобой проделал?

— Я подрался с вокалистом группы, с которой путешествовал. Вероятно, это он меня подставил, но я не уверен. Конечно, он бесился, но вряд ли был настолько зол, чтобы такое выкинуть.

— Мир полон ничтожеств! — изрек Напитано, потянувшись за шампанским. — Гиганты вроде нас всегда создают себе врагов. Это из-за нашего величия!

— Сколько тебе стоило мое освобождение?

— Дело не в деньгах, хотя, конечно, они сменили хозяина. Есть еще на свете люди, которые мне многим обязаны и всегда готовы помочь. Только налоговая служба остается упертой и неспособной прощать. Это безнадежный случай!

— Я твой должник, Нино.

— Конечно, мой мальчик. О! Смотри!

Один из молодых людей, сидевших за столиком, вскочил, опрокинув тарелки, и ринулся наутек, увидев, как из соседнего здания выбежала группа парней с платками на головах.

Нино облизал пальцы.

— Карлтон, — сказал он в микрофон.

— Вижу, мистер Напитано, — ответил водитель.

— Карлтон работал в спецслужбе, — спокойно произнес Напитано. — Я бы выписал ему чек на кругленькую сумму, если бы он раскрыл какой-нибудь маленький секрет какого-нибудь вашего американского президента, да вот только он отказывается. Никогда вас не пойму.

Пятеро парней разделились, неторопливо приближаясь к машине.

Карлтон вышел из лимузина и встал напротив окна, за которым сидел Джимми. Гейдж увидел широко расставленные ноги и дуло пистолета — да нет, какое там! — неимоверных размеров пушки. Он повернулся к окну, направил дуло прямо Джимми в лоб и нажал на курок.