– Не знаю, что с этим делать, – призналась я.

– Если никаких других версий у тебя нет, давай на всякий случай будем считать, что эти предупреждения связаны с нашим расследованием, – предложила Машенька. – Тогда его нужно либо срочно закрыть, либо так же срочно продвинуть и успешно закончить.

– Я за второй вариант.

– Я тоже.

Мы торжественно пожали друг другу руки. Две мужественные девушки, не убоявшиеся угроз и готовые сделать козу козаностре… Я чуть не прослезилась.

– Тогда слушай, что есть у меня. – Машенька полезла в сумочку, достала из нее квитанцию с чеком. – Биоматериалы на ДНК-анализ я благополучно сдала, мало того – дополнительно заплатила за срочность, так что результат будет уже во второй половине дня!

Я посмотрела на часы. Было начало третьего.

Что ж, потерпим.

Томиться в ожидании не пришлось. Коллеги по мне явно соскучились, буквально истосковались, и потянулись один за другим, спеша поделиться кто новостями, а кто работой.

Толстушка Гаянэ, беспощадно затянутая в слишком тесные для нее брюки и блузочку, нависла надо мной, как фигура «Родина-мать». Сходство со знаменитой статуей ей придавали монументальные очертания и серебристо-серый цвет блузки. Та же блузка, впрочем, делала Гаянэ похожей на большого полупотрошеного лосося, если бы только лосось мог встать на хвост и зафиксироваться в этой позе: полы туго натянутой блузочки между пуговками широко расходились, и в отверстиях ярко розовела голая кожа.

– Придумай название для нового курорта, – попросила коллега, в подкрепление просьбы положив передо мной конфетку.

– Я за еду не работаю, – напомнила я, но конфетку взяла.

– А я Броничу скажу, что ты тоже помогала, – сказала хитрая Гаянэ.

– Ладно. – Я развернула конфетку и сунула ее в рот. – И что там, на этом курорте?

– Лечебные грязи.

– Много?

– Полно!

– А еще что?

– Да, в общем-то, больше ничего, практически пустырь, зато отель роскошный…

– «Канава Ресорт энд СПА», – предложила я.

Машенька захихикала и показала мне большой палец.

– Не думаю, что это название понравится собственнику, – засомневалась Гаянэ.

– Не знаю насчет собственника, а в СМИ это название не процитирует только ленивый, так что упоминаний в прессе будет много, гарантирую, – уверенно сказала я и помахала рукой, побуждая Гаянэ сдвинуться в сторону. – Следующий!

– Нужны таблички для детской игровой площадки, – монументальную коллегу потеснил Степа, второй наш редактор-креативщик.

Был он устал, тосклив, небрит, всклокочен и зыркал на Гаянэ недобрым взглядом взмыленной лошади, завидевшей бодро жужжащего овода.

– А в чем проблема? – не поняла я.

– В том, что тексты нужны запретительные и в то же время задушевные. – Степа заклокотал горлом, явно желая плюнуть, но удержался и только нервно сглотнул.

– Дядьмишу попроси помочь, – непрошеной влезла с советом бесцеремонная Машенька. – Запретительно-задушевно – это же его фирменный стиль!

По редакторской прокатились одобрительные смешки. У нашего Бронича действительно есть очаровательная привычка использовать существительные в уменьшительно-ласкательных формах.

Сколько раз я уже слышала: «Инночка, ты уволена без сохранения денежного содержаньица»!

– А что за тексты? – спросила я.

– Вот первый: «Площадка переполнена, новые гости не допускаются до выхода имеющихся», – не скрывая отвращения, прочитал со своего мобильного Степа. – Сказать это надо ласково, человеческим языком, при этом уложившись в пятьдесят знаков с пробелами, потому что большее количество символов читабельным шрифтом на табличке размером А4 не поместится.

– Еще что?

– «Здесь родители оставленных на площадке детей могут выпить чай или кофе» – это для выделенной зоны с кофемашиной. И тут же еще табличка: «Во избежание ожогов и ошпариваний пейте горячие напитки только в выделенной зоне». – Степа зашипел, как будто его тоже ошпарили. – И последнее: «Игровое оборудование неисправно и находится в процессе ремонта».

– Перешли мне, я что-нибудь придумаю, – пообещала я.

Мы со Степой всегда помогаем друг другу. Нам, креативным редакторам, надо держаться вместе в жестоком рекламном мире – плечом к плечу, спина к спине…

Что-то мелькнуло у меня в голове в связи с упоминанием частей тела, какая-то важная мысль…

Ага, вот же она: я совсем забыла попросить Валеру присылать мне записи с той камеры наблюдения, которую он, я надеюсь, успел установить на лужайке!

А ведь сейчас – тут я снова посмотрела на часы – половина третьего, Аннушка уже могла разлить масло – в смысле, маньяк уже мог принести на лужайку колено-другое…

Я задумалась, прикидывая, как мне связаться с Валерой. По всему выходило, что никак, телефон его я не спросила, значит, надо звонить Татьяне Ивановне. Разговор у нас с ней получится интересный и на слух любопытных коллег мало похожий на рабочий, так что звонить из редакторской нельзя, надо дистанцироваться от чутких чужих ушей…

– А чистых чашек не осталось? – громко и с подчеркнутым неудовольствием спросила я Машеньку, сидящую за заборчиком из грязной посуды. – Ладно, я сама помою, на что еще тут годятся университетское образование и многолетний стаж работы…

С чашкой в одной руке и мобильником в другой я вышла из редакторской. Дошла до раскидистого фикуса на развилке проторенных офисных путей – налево туалет, направо лестница, прямо балкон-курилка, – выплеснула в кадку остатки кофе, пристроила на подоконнике чашку, там же присела сама и позвонила маркетологу Сенси-парка.

Татьяна Ивановна по моей просьбе послушно передала трубку Валере – на это ушло пять минут, которые были заполнены цокотом каблуков и призывными выкриками, кои гулкое эхо подземелий искажало так интересно и разнообразно, что казалось, откликаются все, кто угодно: Чубака, Крупская, Ленин с броневика и даже сам броневик – его успешно озвучила металлическая дверь.

Наконец в трубке возник искомый Валера. Просьбе записывать и отправлять мне записи с окололопуховой камеры он не обрадовался – ясное дело, это же лишняя работа, – но я пообещала ему небольшое персональное вознаграждение непосредственно от банка-инвестора, и это решило вопрос.

Мы обменялись контактами, чтобы Валера мог прислать мне видеозапись в ватсап, и на этом распрощались.

Закончив разговор, я обнаружила, что за фикусом переминается нагруженная подносом с грязной посудой Машенька. Тоже, значит, нашла повод выйти из редакторской вслед за мной.

– Я звонила Валере, – начала я, собираясь вкратце пересказать напарнице состоявшийся разговор: вдруг она не все подслушала?