– А кто его знает? – возразил первый. – На Змеином Языке, помните, как жрец царевичу в дыму зверя показывал? Как потом царевич с лица сбледнул…

– Да его небось от дыма замутило.

Над поляной пролетели смешки, потом кто-то возразил:

– Секач – добыча славная, и взять его не так-то просто. Помню, гнали мы такого, а у него шкура – как броня. Стрелы отскакивают! Копьем его в бок ударил – так словно в ворота палкой стукнул. А он только обернулся – и на меня!

– И что ты?

– Да что я? Ничего. Убил он меня.

– И съел, – добавил кто-то.

Вокруг раздался радостный хохот.

– А если вправду, я на дерево взобрался, да так шустро, что и по лестнице бы так быстро не взбежал. Благо не один охотился – другие секача дальше погнали. Ну, в конце концов загнали, как иначе? Но до того он нам трех собак пропорол…

– Хорошо, что секач был, а не медведь, – добавил еще один из сидевших у костра ловчих. – Иной медведь еще и сам на дерево за тобой взберется без всякого труда. А ежели нет, то и свалить дерево может или так раскачать, что стряхнет тебя, словно еловую шишку, и шлепнешься наземь аккурат ему в лапы.

– Это да, – вторил ему третий ловчий. – Медведь – тот поопаснее будет. И на рану он крепок. Иного зверя подранишь да по кровавому следу за ним и идешь. А этот ежели со стрелой или копьем ушел, то лучше прочь бежать. Скроется – не найдешь. А потом сам к тебе придет. Когда ты не ждешь его…

– Ишь ты, прочь бежать! – хмыкнул кто-то. – Да ты с медведем-то побегай. Это он только с виду косолап, а если припустит, то и на коне не ускачешь.

Хаста устроился поблизости, там, где гуще всего дымила сырая ветка. Прикрыв нос ладонью от дыма, он слушал разговоры охотников, старательно запоминая звериные повадки. Не то чтобы он сам полагал стать ловчим, но все, что касалось мира вокруг, интересовало его столь живо, что он мог позабыть о еде и сне, в надежде разузнать что-либо новое.

– Это верно, – подтвердил слова приятеля охотник, что недавно рассказывал о секаче. – И главное, ежели с медведем нос к носу столкнешься – спиной к нему не оборачиваться. Вмиг лапой махнет и с головы всю кожу снимет, да еще и шею поломает. Потом наземь завалит, руки-ноги обгрызет, брюхо выпотрошит…

Рыжий жрец, представив себе это зрелище, невольно пожалел о сытной трапезе. А ловчий продолжал:

– А вот ежели не побежать, стоять да орать на него что есть сил – или стучать по дереву, или еще как шуметь, – вернее получится спастись. Если повезет, конечно. Но медведь – зверь разумный. А потому если удивить его, то, может, и не сунется. Ну и собак, понятное дело, крепких иметь нужно – эти завсегда помогают. У меня вот была такая, – как выйдет медведь, как на задние лапы встанет, так она сразу с лаем на него бросается. Бесстрашная!

– И что ж, где теперь твой пес?

– Задрал его медведь, – грустно поведал ловчий. – Только он на хозяина лесного бросился, тот его лапой под брюхо поймал, а когтищи-то ого! Ну и все – будто пятью ножами распорол…

– Да, медведь – зверь знатный, – зевая, заметил Дакша. – Даром что в Аратте их не водится. Но в Накхаране, в горах, эта тварь нередкая.

– Там вообще столько всяких тварей… – как бы себе под нос заметил другой ловчий.

Его слова встретили дружными негромкими смешками.

– Тебя послушать, так все зло из Накхарана.

– А разве добрый человек змеей себя кликать будет? – запальчиво возразил ловчий. – Вон у нашего видел, какая за спиной косища? И вся изукрашена словно чешуей – ни дать ни взять гадина ползучая свисает… Раньше, мне дед рассказывал, еще и лицо раскрашивали – на лбу змеиные морды рисовали. Со стороны – как будто из человека змей глядит…

– И нынче, говорят, красят, – добавил кто-то, – только в городах им это запретили, чтобы детей и женщин не пугать.

– Ага. Чтобы на них, случаем, никто не поохотился, – пошутил кто-то.

Шутка имела успех, однако, отсмеявшись, ловчие начали опасливо кидать взгляды через плечо.

– Ладно, – махнул рукой Дакша. – Спать надо идти.

Один за другим охотники вставали, потягиваясь и зевая, и расходились по своим шатрам.

– Когда выходим-то? – спросил кто-то старшего ловчего. – Не завтра, надеюсь?

– Нет, говорили же. Сперва дикари жертвы принесут, в этой их лесной избе. Иначе на неведомого зверя идти боятся.

– Что за лесная изба?

– Да ты все прослушал! Вождь их, Толмай, нынче за столом рассказывал. Есть, говорит, в старице реки каменное яйцо, а на том яйце стоит большая изба, вся черепами увешанная, – дом лесной нечисти. В ней ингри богу леса жертвы приносят за благополучную охоту. Еще он запретил туда ходить нашему царевичу – дескать, мал еще…

– Хе-хе… А мы туда пойдем?

– Вроде нас не звали. Вождь сказал – они завтра поколдуют, потом поведут нас за зверем.

– Ну и ладно. Хоть дух переведем, отоспимся…

«Кто отоспится, а кому на заре возжигать огни и петь приветствие солнцу», – угрюмо подумал Хаста, устраиваясь у костра и вновь заворачиваясь с головой в пропахшее дымом одеяло.

На этот раз ему даже удалось заснуть и проспать какое-то время, пока его не разбудили вопли.

– Джериш! – орал где-то у дальней стены частокола Ширам. – Твои воины спят на посту!

Хаста услышал, как злобно огрызнулся глава жезлоносцев, и ругань пошла с удвоенной силой.

«Да что же это такое! – чуть не взвыл жрец. – Опять Ширам поцапался с ариями! В последнее время уже ни дня нет без свары! Хоть бы один из них уже прибил другого поскорее и ушел спать!»

Голоса однако не затихали. Мимо костра кто-то пробежал. Во встревоженном гомоне все чаще слышалось имя Аюра.

Хаста высунул голову из-под одеяла как раз вовремя: оба воина, забыв о ссоре, спешили к шатру царевича.

Жезлоносец, охранявший ворота, хмуро глянул на приближающегося Ширама и пробормотал ругательство, намекающее на близкое родство с накхом. Сейчас, дорвавшись до власти, этот недомерок рад поглумиться над славными воинами личной стражи государя! Это ведь его сородичам положено охранять дворец в ту пору, когда добрые люди спят, а бодрствуют только разбойники да крысы.

Вот для чего, спрашивается, сейчас нужна стража у ворот? Может, он опасается, что за ночь ингри разберут ворота на дрова?

Эта мысль неожиданно развеселила стража, и он с улыбкой поднял оружие, приветствуя обходящего посты накха.

– Все спокойно?

– А чему тут беспокоиться? – чуть насмешливо, с вызовом спросил арий. – Бревна ограды все на месте!

Он кивнул на сбитые в ряд заостренные древесные стволы в два человеческих роста, вкопанные вокруг стана.

– Вот пусть и дальше там остаются, – не вдаваясь в лишние разговоры, буркнул накх и отправился дальше.