На переправе меняйте не коней, а ангелов…

* * *

Я не умею ждать… Я совсем разучился терпеть до завтра. Я перестал соглашаться со статусом-кво и хочу очутиться завтра сейчас.

Мне невмоготу соглашаться с тем, что время — доктор. Я хочу, чтобы то немногое, чем дорога мне жизнь — работа, друзья, семья и будущее, о котором я мечтал, — явились мне счастливыми, полными радости без бессмысленного ожидания, которое я разучился заполнять рутиной, обещаниями и планами на ближайшую пятилетку.

Я не знаю, с чего это ветер нетерпения вдруг подул в спину и мне страстно захотелось оказаться в завтра, в котором все будет так, как я хочу.

Я редко чувствовал себя беспомощным в молодости, потому что умел выжидать удачу, как добычу. Я расхотел прятаться в кустах с расставленными силками.

Самую страшную усталость я испытываю теперь от ожидания. Я знаю, что поезда и самолеты ходят по расписанию, а любым событиям в жизни положено место, которое ему судил небесный распорядок, но отсчитывать на завтрашнюю радость теперь приходится с конца, с тех близких для меня теперь цифр, которые скучно называются средней продолжительностью жизни.

Я не боюсь торопить саму жизнь. Пускай ей сообщит ускорение любая блажь провидения. Я только хочу вырваться из этого зала ожидания, где все ждут Годо. Я желаю его сегодня же увидеть.

* * *

Фраера во мне сгубит жадность. Я работаю в самом центре Москвы. Каждый вечер мы собираем зал, равный двум аншлагам в Ленкоме. Утро я начинаю с того, что поливаю целый ботанический сад, который возник благодаря зрителям, расщедрившимся на букеты. Я загнул все пальцы, которые только может загнуть артист, исполнивший почти все мечты, работая на эстраде, в театре, в мюзиклах, в кино, в сериалах, ведя программы на телевидении и даже кувыркаясь под куполом цирка, а нервничаю только из-за одного не загнутого пальца — оставленного для чуда, не замечая, что и этот палец давно можно было бы запросто загнуть. Я живу и работаю, и разве это не чудо?

Одно время робот Фейсбука с какой-то маниакальной настойчивостью напоминал, что я давно не менял фотографии обложки и профиля. Мне было неловко обсуждать это с бездушной машиной, но я давно не менял и свои пристрастия, и место жительства, и круг приятелей. Мое существо чурается этого досужего фэншуя, оставляя неизменными мои маршруты, мое жизненное расписание, мои привязанности и мой любимый спортзал. Кажется, люди, с легкостью сумевшие бы изменить мою жизнь, уже давно умерли, и я не сыграю ничего из того, что они готовы были бы предложить мне, оставаясь живыми; они не купят мне билет в Патагонию и уже не заставят меня задыхаться от любовной горячки.

Есть подозрение, что я собрал почти все раскиданные в такие минуты камни и теперь ни за что не нагнусь, чтобы подобрать оставшиеся.

Я начинаю день со сводки новостей и понимаю, что это морок, который легко смахнуть одним пальцем с экрана айпада, а жизнь, которой я взыскую, легко прожить в считаные секунды, просто прикрыв глаза, уставшие от яркого света.

Все свои роли я сыграю там же, в своем, еще живом воображении, где у меня нет ни врагов, ни соперников, а есть только родители и друзья.

Здесь же, на грешной земле, обретаются тени, которые отбрасывают фигуры незнакомых мне людей, и мне уже совсем не с ноги бежать за ними, чтобы успеть познакомиться…

С Таней Васильевой в Тель-Авиве. В тот раз мы приехали туда со спектаклем «Торговцы резиной».

А в 2020 году выпустили еще один совместный спектакль. Но о нем уже в следующей книге.

С Сережей Маковецким у нас тоже было две общих работы. На этом фото мы соперники в спектакле «Я тебя больше не знаю, милый». В другом спектакле Виктюка, «Любовь с придурком» по пьесе Витторио Франчески «Ты проиграл королеву», мы по воле автора стали родными братьями.

Это был «итальянский период» Романа Виктюка. В пьесе Альдо де Бенедетти «Я тебя больше не знаю, милый» он поручил главные роли молодым артистам Театра Вахтангова. Спектакль шел целых семь сезонов при неизменных аншлагах.

Спектакль «Коза» по пьесе Э. Олби — один из самых дерзких проектов Романа Виктюка. К сожалению, после него я больше никогда не репетировал с Мастером.

В театральной программке к «Путанам» за двадцать с лишним лет не поменялись только эти три фамилии: Е. Карпушина, О. Исаев и Е. Шифрин.

В новогодних телевизионных мюзиклах мне привелось сыграть много характерных ролей. На этом фото: чудаковатый Царь из мюзикла «Три богатыря» и его капризная дочка — Анна Семенович.

Анна Каменкова играла жену моего героя Гарри в спектакле «Цветок смеющийся». Когда-то Гарри играл сам Михаил Козаков. В новой редакции спектакля свою роль он передал мне, да еще осчастливил радостью такого партнерства, как с Анечкой.

В реальной жизни я не поднимался выше председателя совета дружины, на сцене мне удалось побывать даже американским сенатором.

Я старомодный артист — люблю, когда в работе над образом мне помогают гримеры.