Джок Грэхем маршировал перед «Галереей Отпечатка Пальца». Он сделал себе плакате надписью «ДОЛОЙ САТАНИЗМ, УНИЧТОЖЬ НЕОИЗМ». Бывший арт-критик также раздавал наспех изготовленные листовки. Однако его действия желаемого эффекта не оказали. Ни единый знаток искусств не воспринял его предупреждения о заговоре всерьёз. Они считали, что он договорился с галереей устроить выставке скандальную рекламу.

Сама же выставка была забита. Посетители стояли локоть к локтю, пузо к жопе, лишь бы увидеть, что такое «Новый Неоизм». Линда Фортрайт еле сдерживала позывы на месте облапать Стивена Смита. Молодой художник уже смирился с фактом, что этой ночью будет удовлетворять именно эту хищницу от культуры.

— Я думала, возрождения Неоизма надо ждать лет через пять! — жаловалась Эмма Карьер из «Боу Студиоз» Рамишу Пателю.

— Я так понял, сэр Чарльз Брюстер планировал десятилетнюю подготовку, прежде чем взорвать бомбу Неоизма, — ответил режиссер. — Я собирался примкнуть к движению лет через восемь, а теперь поезд уже ушёл! — Похоже, ситуация вышла из-под контроля, — разглагольствовала Карьер. — Сэр Чарльз — человек слова, и если он сказал, что разработал рекламную кампанию на десять лет, значит, его просто смела волна.

— О да, полностью согласен, — принял её точку зрения Патель. — Брюстер внушает доверие, я раньше не встречал более надёжного человека. Проблема в чёртовом феномене культурной акселерации! Всё в наше время происходит так быстро, что люди, управляющие арт-сценой, не способны угнаться за событиями. Мир крутится с бешеной скоростью, фактически мы живём в условиях хаоса!

До Пембертона дошёл слух, что перед галереей бродит Джок Грэхем. Мужская половина «Эстетики и Сопротивления» вкалывала на кухне, уже не один час приготовляя еду и напитки. Спартак только что дал Дону разрешение покинуть рабочее место, чтобы он мог потолкаться среди гостей.

— Давай возьмём на чердаке пару банок краски, — предложил Пембертон Пенелопе Эпплгейт. — Можно будет пойти и швырнуть их в Джока Грэхема!

— Отличная идея! — захихикала Пенни.

Через две минуты «Эстетика и Сопротивление» выбежали на улицу. Грэхем как раз повернулся спиной, и Дональд сумел вывалить целую банку голубой краски на своего заклятого врага. Когда бывший марксист повернулся, Эпплгейт брызнула ему в лицо красной эмульсией. Джок уронил плакат и бежал.

— «Новый Неоизм» оказался воплощённой грубостью, — засмеялся критик из «Журнала Нематериального Искусства». — В нём нет ни грана интеллектуального содержания. Однако, если этот шаг был спонтанным, в нём есть наивное обаяние. По моему мнению, Джок Грэхем полный мудак и заслуживает куда худшего, чем заряд краски. Но если всё было спланировано, я испытываю лишь презрение ко всем участникам.

Джонни Махач приехал на Кэмденскую станцию чуть раньше, чем собирался. Он стоял рядом с билетным аппаратом, спиной подпирая стену. Ровно в девять Атима Шиазан налетела на него с распростёртыми объятиями. Долю секунды спустя бывшая активистка «Марксист Таймс» уже шарила языком во рту у бутбоя. Поцелуй получился долгим и медленным, полным страсти. Поприветствовав друг друга, они пошли в «Оксфорд Армс».

— Так странно снова видеть родителей, — вздохнула Атима, отрываясь от пинты. — Они не хотят выпускать меня из виду. Не поверишь, какие разборки были сегодня. Пришлось пообещать, что я вернусь в пол-одиннадцатого.

— Че-его! — брызнул слюной Ходжес. — Ты говоришь, что у нас всего час побыть вместе?

— Боюсь, да, — прошептала Шиазан. — Только не теряй головы, со временем всё наладится. Предки знают, что если давить на меня слишком сильно, я снова уйду от них.

— Чем ты сегодня занималась? — осведомился Джонни.

— Мама загрузила меня работой по уши, — засмеялась Атима. — Заставила вылизать дом снизу доверху. Отец пригласил завтра вечером в гости всех родственников, хочет похвастаться возвращением блудной дочери в лоно семьи. Он торжествует, потому что всегда говорил, мол, я возьмусь за ум и откажусь от маоизма!

— Догадываюсь, как запряжёт тебя мама завтра, — хихикнул скинхед.

— Так скажи, умник! — потребовала Шиазан.

— Она заставит тебя ковыряться у духовки, пока не приедут гости! — триумфально объявил Ходжес.

— Твоя правда! — согласилась Атима.

— Наверняка кто-то из родственников останется ночевать, — предположил Джонни, — и я увижу тебя только на следующей неделе.

— Почти угадал, — поддразнила его Шиазан. — Родственники матери едут из центральных графств, и они остановятся у нас. Однако они уедут в середине воскресенья, и мы сможем встретиться.

Линда Фортрайт глазела на Стивена Смита, обнажённого и привязанного к кровати. У молодого художника бугрилось везде, где должно бугриться. Арт-администраторша почувствовала, что сегодняшняя ебля войдёт в её личную историю, потому что эрегированный хуй её партнёра оказался весьма крупным. Линда сделала рассекающие отметины губной помадой на животе и лице Стивена. Потом написала слово «ПОВИНОВЕНИЕ» у него на груди.

Фортрайт выскользнула из трусов и подняла их к носу. Вдохнув, оценила духан. Идеально, чтобы заткнуть рот рабу! Линда обвязала ими голову Смита, место с пятнами засунув ему в рот.

— Почувствуй вкус моей пизды! — скомандовала она.

Через долю секунды арт-администраторша перевернула Стивена на живот. Потом подняла с пола кроссовку и опробовала ее на жопе жертвы. Удар вышел звонким, а на белой плоти Смита остался красный след.

— Это будет долгая ночь, — объявила Фортрайт. — Я собираюсь насладиться сполна. Начнём с порки. Считай, я не наказываю тебя, а постепенно дублю твою шкуру. Когда я почувствую, что от твоей израненной попки идёт мощный жар, я смажу свою туфлю на стилете, и засуну ее тебе в задницу. Тебе понравится, уверена!

Стивен попытался ответить, но из-за кляпа во рту слова превратились в бессмысленное лопотание. Линда второй раз прошлась по жопе кроссовкой, и он безумно застонал.

— Знаешь, что? — задала риторический вопрос Фортрайт. — Когда, наказывая тебя, я как следует потеку, я дам тебе вылизать пизду. Надеюсь, ты терпеливый мужик, потому что засунуть хуй в меня я позволю тебе только через два часа. А потом тебе придётся вытерпеть ещё минимум тридцать минут, прежде чем я дам тебе кончить!

ДЖОННИ МАХАЧА РАЗБУДИЛА мелодия фри-джаза, доносящаяся из соседней квартиры. День начинался паршиво. Скинхеду нужно было взбодриться простым ритмом четыре четверти! Ходжес скатился с кровати и пополз в гостиную. Когда зазвучал «The Twisted World of Blowfly», ему сразу заметно лучше. Он протопал в кухню и врубил чайник, потом пошёл в ванную, поплескать в лицо холодной водой.

К тому моменту, как скинхед опорожнил чашку чая, Blowfly вовсю шпарил «Please Let Me Come In Your Mouth». Ходжес испытал желание вздрочнуть, но в его голове вспыхнул образ Сьюзен Джонс и её подруги Сары. Мысли скинхеда ушли в сторону, если он не будет осторожен, у него начнутся серьёзные проблемы. Хотя двоюродная сестра Бунтыча пару недель назад достигла совершеннолетия, её подруге пока ещё пятнадцать, и как минимум ещё месяц из-за неё можно залететь в тюрягу! Сейчас у него было время поразмышлять, и он пришёл к выводу, что очень удачно сплавил Карен Элиот кассету с издевательствами девочек над Худым. Даже обладание любительским порно с участием школьниц — уже очень серьёзное обвинение!