—Дайте хоть чем-то прикрыться или штаны какие-нибудь,— глухо бросил седой.

—Потом вернёмся к этому вопросу,— небрежно отмахнулся Гурам.— Сначала послушаем, что ты расскажешь. Если лапшу начнёшь вешать, придётся продолжить.

—Не буду,— мотнул головой Зяма.— Всё расскажу. Без пурги. Зуб даю. Спрашивай.

—Кто вас навёл?— в разговор вступил я.

—Лысый,— обреченно выдохнул седой.

—Какой Лысый? Откуда он вообще взялся? Поясни.

—Торпеда Тенгиза. Абхазец — пахан, а Лысый на подхвате. Всегда с ним ездит вместе с Абреком. Вопросы решает, силовые акции проводит.

—Он по поручению Тенгиза действовал?— быстро спросил Гурам.

—Нет,— Зяма сглотнул. Было видно, что ему не хочется говорить.

—Он сам на измене сидит что Тенгиз узнает. Тогда его сразу зарежут. Катал[6] с залетными жиганами. То ли стиры были коцаными[7], то ли он сам лажанулся, но пролетел на сотню косых. Карточный долг — это святое. Не отдаст, самого опустят или на пику посадят. Абхазцу он ничего не говорил, искал деньги. А тут узнал, что в Подмосковье армяне с приезжими будут крутые дела решать, бабки получать, Тенгизу за то, чтобы гарантом выступил и за порядком проследил, двадцать косарей обещали. Такие деньги просто так не дают. Значит, точно большое бабло будет, раз хозяева Абхазца привлекли. Вот и решил ситуацией воспользоваться. Обратился ко мне, я подтянул своих пацанов.

—Сколько Лысому должны отдать?— уточнил я.

—Полноценную долю и ещё десять процентов за наводку,— быстро ответил седой.

—Тенгиз точно не в курсе?— я пристально наблюдал за бандитом.

—Нет,— вздохнул Зяма.— Я же говорю, он сам на измене сидел. Сто раз мне сказал, чтобы я не проболтался от кого наводка поступила. Говорил, что ему хана, если Абхазец что-то пронюхает.

—Ты думаешь, что после вашего налёта кипиш[8] не пошёл бы?— вкрадчиво поинтересовался Гурам.— Вы близкого друга Тенгиза на гоп-стоп взять решили. А если бы ещё кого-то завалили по запаре, вас бы и с того света достали.

—С того света уже никто не достанет,— усмехнулся разбитыми губами седой.— А если серьезно надеялись пропетлять. Заподозрить Лысого сложно. На него мог указать только я. А там ещё, как слышал, приезжие барыги с охраной. В первую очередь подумают на них.

—Видишь, сам говоришь, что Лысого можешь сдать только ты,— иронично улыбнулся я.— А теперь пошевели как следует извилинами, если они у тебя, конечно, есть. Исходные данные: речь идёт о больших деньгах, дело стрёмное. Если узнают, кто это сделал, всем кишки на члены намотают. На кон поставлена репутация Тенгиза. Ещё барыги люди непростые и с огромными связями, в том числе среди кавказских воров. Кипиш будет до небес. Кавказцы — это не славяне. Абхазец, если вас найдёт, будет по кусочкам резать, чтобы подыхали в мучениях, проклиная тот момент, когда подписались на это дело. А теперь, с учётом всего сказанного, сам подумай, что нужно делать Лысому, чтобы на него не вышли?

Зяма смертельно побледнел.

—Вот видишь, ты всё правильно понял,— ухмыльнулся я.— Ты, и сам попал, и корешей в блудняк втянул, когда на гоп-стоп в темную подписал.

Наркоман, здоровяк и даже прислоненный к углу рыжий с перевязанной ногой, смотрели на седого с нескрываемой ненавистью.

Я повернулся к Гураму.

—Сейчас поедем в дом, посмотрим, как сделка проходит. Ты отзываешь Левона Суреновича и даешь всё расклады. Он лучше знает Тенгиза и понимает, как действовать. Только разговор с Абхазцем без меня не начинайте, хорошо?

—Хорошо,— кивнул Гурам.

—Тогда погнали.

—Парней с собой берешь или здесь оставишь?— поинтересовался борец.

—С собой, конечно. Пусть будут под рукой.

—Давай снова этим ноги свяжем. На всякий случай.

—Опять? Зачем? Они же никуда не убегут.

—Как там у вас говорят?— усмехнулся парень.— Бережённого бог бережёт, а не бережённого конвой стережёт. Так, на всякий случай. Мне спокойнее будет.

—Годится,— согласился я.

Денис, Олег, Вова вместе с Василом деловито связали пленников. Даже рыжего, но так, чтобы нагрузка на раненую ногу была небольшой. В вертикальном положении остался один седой. Веревку на крюке ослабили, позволив ему стоять на ногах.

Мы уже собрались уходить, как раздался голос главаря:

—Просьба одна есть.

—Говори,— кивнул я.— Слушаю.

—Нам, я так понимаю, хана?— обреченно выдохнул седой.

Я дипломатично промолчал.

—Я всё подтвержу, что говорил, только Тенгизу не отдавайте,— попросил Зяма.— А если будете валить, сделайте это быстро, не мучайте.

—Ни хера,— заорал в углу здоровяк.— Я не хочу зажмуриться. Пацаны, не надо, всё что угодно сделаю, мамой клянусь!

—Заткнись,— Васил небрежно пнул его носком кеда по зубам, и культурист замолчал.

—Могу одно тебе сказать — попрошу об этом людей, которых вы на гоп-стоп взять собирались,— пообещал я седому. Сильно попрошу. Они ко мне прислушиваются, но гарантировать ничего не могу. Видишь, я с тобой откровенен, не езжу по ушам без тормозов, а говорю, как есть. Но и ты всё повторишь, что нам рассказывал и на вопросы ответишь. Это твой единственный шанс не попасть к Тенгизу и уйти быстро без мук. Добазарились?

—Ну хоть так,— седой недовольно скривился.— Лады, добазарились.

—Васил с нами поедет или здесь останется?— спросил я у борца.

—Здесь, конечно. Подвал запрёт, а сам наверху будет. Должен же кто-то за ними присматривать.

—Ладно,— я повернулся к ребятам.— Поехали…

В гостиной всё было по-прежнему, Манвел вальяжно развалился на диване. Георгий и Ашот взвешивали кипу брошек и перстней под бдительным присмотром патриарха.

—Левон Суренович, мы уже приехали. Вас Гурам ждёт на крыльце, хочет пару слов сказать.

—Я знаю, что вы приехали,— кивнул дед.— От Баграма заезжали, сказали. У вас всё в порядке?

—Да,— кивнул я.— Ничего особо срочного. Но вы должны его выслушать.

—Минут через пять,— пообещал патриарх.— Давай сначала это дело закончим.

—А где ты гулял, дорогой?— благодушно спросил толстяк. Он просто светился от радости. Видимо, уже мысленно подсчитывал барыши от сделки.

—По делам отъезжал,— вежливо ответил я.— Рассказать подробнее без разрешения хозяина не могу.