Смотрите. Если бы мы танки Т-26 и плавающие танки строили не с темпом 15 тыс. к 1939 году, а всего 7 тыс., то на сэкономленных площадях, металле и двигателях смогли бы построить более 8 тыс. самоходно-артиллерийских орудий, тягачей, вездеходов, ремонтных машин. При этом даже по формальному числу танков в 7 тыс. мы бы превосходили всех своих соседей, вместе взятых.

Самым дешевым танком у немцев был танк 38(t), он стоил 50 000 марок. А бронетранспортер Sd Kfz 251, который кроме двух человек экипажа брал и 10 человек десанта, или установку 320 мм реактивных снарядов, или миномет и 66 мин, или на нем была установлена 75 мм пушка, или много еще чего другого, стоил всего 22 500 марок, то есть дешевле более чем вдвое. Поэтому если бы мы вместо танков БТ (очень дорогих) строили бронетранспортеры, то на высвобожденных мощностях промышленности смогли бы построить их минимум 20 тыс. единиц.

Вот в этом случае мы действительно имели бы 50 танковых (или механизированных) дивизий, способных оказать равноценное и даже более сильное сопротивление немецким войскам.

Уместно вспомнить слова Сталина, который высказался в беседе с авиаконструктором А. Н. Яковлевым в адрес специалистов, которые в области боевой техники «завели страну в болото». Он предложил ему быть откровенным, говорить прямо, после чего с тоской произнес: «Мы не знаем, кому верить».

Теперь об остальном вооружении.

Как вы поняли, немецкие генералы исключительное внимание уделяли мощности и эффективности оружия немецких пехотинцев, и вопросам защищенности солдат на поле боя. И когда читаешь, скажем, об экипировке немецкого пехотинца, то поражает, насколько еще в мирное время немецкие генералы продумывали каждую, казалось бы, мелочь индивидуального и группового оснащения солдат.

К примеру, у нас до конца войны на касках солдат не было ни чехлов, ни сеток для маскировки, и каски отсвечивали, демаскируя бойцов на поле боя. А у немецких пехотинцев не то что чехлы или резиновые пояски на касках – по всей их полевой униформе были нашиты петельки для крепления веток и травы. Немцы первые ввели камуфляж и разгрузочные жилеты. В походе немецкий пехотинец нес ранец, а в бою менял его на легкий штурмовой комплект – плащ и котелок с НЗ. Кто хоть однажды в жаркий день пил воду из горлышка нашей солдатской алюминиевой фляги в брезентовом чехле, тот помнит отвратительный, отдающий алюминием вкус перегретой жидкости. У немцев фляги были в войлочных чехлах со стаканчиком, войлок предохранял воду от перегрева. И так во всем – вроде мелочи, но когда они собраны воедино, то возникает совершенно новое качество, которое заставляет с уважением относиться к тем, кто продумывал и создавал армию противников наших отцов и дедов.

Повторю, немцы не учили солдат штыковому бою, не учили ходить в штыковые атаки, как, впрочем, не особо учили и маршировать. Я прочел множество воспоминаний немецких солдат и офицеров о периодах их обучения: марш-броскам на 50 километров – учили, по деревьям лазить – учили, а об обучении ходить парадным шагом ветераны молчат. К немецкой винтовке полагался ножевидный штык, который обычно носился в ножнах, и увидеть на фото той войны немецкого солдата в боевой обстановке с примкнутым к винтовке штыком чрезвычайно трудно. Кавалерию немцы перед войной расформировали практически всю, кавалерийские дивизионы кавалерийских полков были приданы пехотным дивизиям в качестве разведывательных. Но и в этих дивизионах немецкие кавалеристы не имели холодного оружия – сабель или пик. Это были все те же «шютце» – стрелки, но передвигающиеся на лошадях.

Основное оружие немецкого пехотинца – обычная магазинная, неавтоматическая винтовка Маузера образца 1898 года, поскольку только такая винтовка дает наивысшую точность стрельбы на предельных расстояниях реального боя (400–500 м). Наши рядовые пехотинцы были вооружены похожей винтовкой Мосина образца 1891 года, несколько модернизированной в 1930 году. Тактико-технические характеристики обеих винтовок – калибр, вес, дальность стрельбы и т. д. – почти одинаковы.

Но вот разлет пуль от точки прицеливания – кучность стрельбы – у этих винтовок разный. Даже в снайперском исполнении (с тщательно обработанным каналом ствола) валовыми патронами винтовка Мосина на расстоянии 500 м может уложить 10 пуль в круг диаметром 50 см. А «маузер» на том же расстоянии 60 пуль укладывает в эллипс 44 × 28 см. То есть если один и тот же снайпер на расстоянии в 500 метров прицелится точно в центр груди противника, то из немецкой винтовки он попадет безусловно, а из нашей может и промазать, так как независимо от его мастерства пули нашей винтовки отклонятся от точки прицеливания на 25 см, а пули немецкой – всего на 14 см. То есть при прицельной стрельбе на большие дальности немецкая винтовка существенно превосходит нашу.

Между прочим, снайперы ухудшение кучности стрельбы из винтовки Мосина объясняют тем, что у нее тугой спуск (стрелку трудно определить момент выстрела) и прямая шейка приклада (у немцев «пистолетный» приклад). Кроме этого, у винтовки Мосина излишне утяжелен ствол (более толстый). Как сказано чуть выше, в 1930 году винтовка Мосина модернизировалась, но все указанные особенности, ухудшающие точность стрельбы, легко устранимые и даже удешевляющие производство, советскими генералами в ней были оставлены. Почему? Потому что по советской тактической идее винтовкой Мосина нужно драться в штыковом бою. При ударе прикладом о каску противника прямой приклад не сколется, а «пистолетный» может расколоться, тугой спуск застрахует винтовку от самопроизвольного выстрела при ударе прикладом, а толстый ствол, соответственно, не изогнется при ударе штыком.

В результате, как видите, немецкая винтовка превосходит нашу как средство точной стрельбы, а наша превосходит немецкую как пика и боевая дубина.

У тех немецких пехотинцев на поле боя, для кого непосредственное уничтожение противника не являлось основным делом, скажем у командиров отделений, взводов и рот, на вооружении были автоматы (пистолет-пулеметы). Наши войска тоже были вооружены автоматами ППШ. И тут следует сказать, что, по отзывам пехотинцев той войны, стрелять из ППШ на расстояние более 50 метров – это только пугать противника, так как на таком расстоянии попасть по противнику из ППШ очень трудно из-за малой кучности огня. А кучность огня автоматического оружия тем хуже, чем больше темп стрельбы. Но темп стрельбы тоже положительная характеристика, поскольку стрельба с большим темпом дает плотность огня, что хорошо, разумеется, только тогда, когда все пули очереди из автоматического оружия так или иначе попадают в район цели. То есть автомат ППШ со своим темпом 1000 выстрелов в минуту очень эффективен тогда, когда из него надо стрелять с близкого расстояния.

А вот немецкий автомат МП-38, модернизированный в МП-40, имел скорострельность всего 350 выстрелов в минуту, и этим низким темпом обеспечивалась высокая точность попадания из него при стрельбе с рук на больших (для пистолет-пулеметов) расстояниях. Таким образом, и этот вид оружия соответствует тактическим представлениям генералов: у нас автомат эффективен в ближнем бою, у немцев – и при ведении огня с больших расстояний.