После создания Израиля особый статус кибуцев нашел свое отражение в жизни новой страны. Хотя к 1950-му году в кибуцах жили только 66 тысяч человек (все население Израиля немногим превышало 1 миллион), из 120 членов Кнессета первого созыва 26 были выходцами из кибуцев. Необходимость осваивать целину отпала — кибуцы неплохо поживились за счет земель и имущества изгнанного арабского населения. К 1952 году площадь обрабатываемой кибуцами земли выросла на 82 %. Правительство выделило кибуцам значительные кредиты, многие из которых были инвестированы в кибуцную промышленность. Сельское хозяйство перестало быть основным источником дохода колонистов и отошло на второй план. Уровень жизни коммун стал стремительно расти. Кибуцники перебрались из палаток и бараков в дома, затем около домов появились бассейны и теннисные корты.

Все решения в кибуцах принимались на общем собрании членов коммуны. До 1950-х годов действовал принцип ротации выполняемых кибуцниками работ — сегодня ты тракторист, завтра работаешь в коровнике, а послезавтра становишься секретарем кибуца. Девочки и мальчики в ряде кибуцев воспитывались вместе, носили одинаковую одежду, играли в похожие игры и даже вместе мылись в душе. Считалось, что гендерные различия вторичны, а мужчины и женщины должны уметь выполнять одинаковую работу.

Сразу спешу успокоить любителей совместных помывок: все эти суровые нравы к началу 1960-х годов полностью исчезли. В результате усложнения производственных процессов ушла в прошлое и практика ротации кадров. Отныне каждый кибуцник имел свою рабочую специальность. Единственным исключением были руководящие и выборные должности. На них люди менялись каждые два года.

Питание и снабжение кибуцников всем необходимым для жизни были строго централизованными. Столовые, где проходили обеды, завтраки и ужины, до сих пор являются сакральным местом в большинстве кибуцев. Это территория совместных собраний, праздников и прочих общественных мероприятий. Одежда, мебель, белье, предметы личной гигиены закупались централизованно через кооперативные торговые сети, а затем распределялись среди членов кибуца. Одна рубашка, одни шорты, два рулона туалетной бумаги… Понятно, что при такой системе кибуцники не могли похвастаться изысканными туалетами. В Израиле даже появилось выражение «одет, как кибуцник». Но для страны, где только в 1959 году отменили карточки, это было не так уж и плохо. Жители периферийных израильских «городов развития» в сравнении с кибуцниками жили в полной нищете.

По мере роста благосостояния израильского общества, менялась и жизнь членов кибуцев. Система снабжения становилась более гибкой. На приобретение ряда товаров кибуцники стали получать «живые деньги».

Но коммунистический принцип «От каждого — по способностям, каждому — по труду» продолжал оставаться неизменным.

Хотя кибуцы являлись неотъемлемой частью витрины «бесклассового» и «социалистического» Израиля, среди самих израильтян кибуцы и кибуцники не сыскали любви и симпатии. Буржуазия рассматривала их «как опасные большевистские ячейки, где процветают анархизм и нигилизм, где все дозволено, откуда распространяются распущенность и произвол. Их считали осквернителями национальных святынь, а также паразитами, жиреющими на общественных деньгах, эксплуататорами, грабящими земельные фонды». Для бедняков, жителей периферийных городов развития, кибуцы были работодателями и жестокими коллективными эксплуататорами, чем-то вроде монастырей-землевладельцев для средневекового крестьянина. Свойственные кибуцникам закрытость и спесь «истинных колонизаторов Палестины» также не способствовали зарождению теплых чувств к коммунарам, любившим порассуждать о сортах мыла, которое можно сварить из европейских евреев, и о том, к какому подвиду обезьян относятся евреи восточные.

Доступ в кибуц новых членов всегда был ограничен. Как правило, новичку предстояло пройти немалый испытательный срок, прежде чем он становился полноправным членом общины. Разумеется, в кибуцы не принимались не-евреи (исключения делались только для некоторых американцев и западноевропейцев). Кибуцники также не слишком стремились видеть в своих рядах евреев из арабских стран, России и Эфиопии.

В середине 1980-х годов начатые правым правительством Менахема Бегина рыночные реформы и первая Ливанская война привели Израиль на грань банкротства.

Страну спасла лишь экстренная американская финансовая помощь в размере 3,9 миллиарда долларов.

В тяжелом положении оказались и кибуцы, взявшие в 1970-е годы дешевые кредиты и баловавшиеся в начале 1980-х годов игрой на бирже. В отличие от Государства Израиль и банкротившихся «эффективных собственников», спасать кибуцы никто не собирался.

У власти было правое правительство «Ликуда», которое видело в коммунах «ошибку природы» — «то, чего не может быть».

Почти десять лет буржуазные экономисты и СМИ с энтузиазмом обсуждали неизбежный крах кибуцного движения. «…Для тех, кто изучает экономику и менеджмент, конец кибуцев — объективная реальность.

В капиталистическом мире, с его упором на конкуренцию, специализацию и эффективность, у социалистической системы хозяйствования нет шансов. Социализм потерпел неудачу во всем мире, и наверное, все, что останется от кибуцев в рамках жизни одного поколения, — это несколько сельских поселений».

Банки — кредиторы кибуцев требовали реформирования коммун. Они нашли немало сторонников и среди самих кибуцников. Прежде всего, это были «отходники» — кибуцники, работавшие на стороне. Эти люди вкладывали свои, порой весьма высокие, зарплаты в общий фонд кибуца, и постепенно многие из них стали выступать за дифференцированную оплату труда.

Об этом заговорило и руководство кибуцев, так называемые «хозяйственники». Несмотря на принцип ротации кадров, в ряде кибуцев руководящие работники на практике только переходили с одного ответственного поста на другой не менее ответственный пост. Под угрозой оказался и институт прямой демократии — в более крупных кибуцах, насчитывавших сотни членов, все больше кибуцников избегали участия в жизни коммуны.

С начала 1990-х годов многие кибуцы пошли по пути буржуазных реформ. Их члены стали получать дифференцированную зарплату, акции кибуцных предприятий были выставлены на бирже (хотя кибуцы всегда стремились сохранить за собой контрольный пакет), для управления заводами и плантациями были приглашены внешние управляющие. Но отметим еще раз: по этому пути пошли далеко не все коммуны. Многие кибуцы благополучно обанкротились после рыночных реформ, в то время как другие кибуцы сохранили свой традиционный уклад и продемонстрировали высокие экономические показатели. Абсолютное большинство кибуцев также сохранило коллективную собственность на средства производства.

* * *

…Я сижу в салоне ганшмуэльского домика своей родственницы, пью холодную воду и наслаждаюсь кибуцным гостеприимством. Внутренняя обстановка жилья в Утопии ничем не отличается от обычной израильской трехкомнатной квартиры — салон, совмещенный с кухней, две спальни, стандартная мебель, обычные электроприборы, плазма на стене. Моей родственнице Тессии Гордон уже 67 лет, но она продолжает работать. В кибуцах можно выходить на пенсию, но большинство ветеранов с возрастом предпочитают переходить на более легкую работу — по 2–3 часа в день. Недавно она летала к своим родителям в Южную Африку. Билет на самолет был оплачен из кибуцных фондов. Каждый член Ган-Шмуэля