У Тэша возникла идея. Не так много мест в городе, где двое молодых людей могут побыть наедине.

Он вошел в комнату.

– Ничего страшного здесь нет. Не о чем волноваться, видишь?

Брин стояла в коридоре и тревожно смотрела на него, закусив нижнюю губу.

Тэш потрогал рукой стену.

– Камень сухой. – Он принюхался. – Плесенью не пахнет. Здесь гораздо лучше, чем у меня дома в Дьюрии.

Брин вставила факел в зажим на стене и мелкими шажками вошла в комнату.

Дыхание Тэша участилось. Он положил руки ей на бедра и притянул к себе. Она вся дрожала; он тоже. Ее губы оказались в дюйме от его губ. Тэш обнял ее крепче. Брин закрыла глаза, и когда их губы соприкоснулись, подалась вперед, прижавшись к нему.

Тэш никогда раньше не целовался с девушкой. От прикосновения ее губ все мысли куда-то улетучились.

Наставники по воинскому искусству учили его жить текущим мгновением, не думать ни о прошлом, ни о будущем. Как оказалось, не такое уж простое дело. Слишком многое осталось в прошлом, слишком многое грядет в будущем, и запретить себе думать об этом так же трудно, как забыть о собственном существовании. Тэш не верил, что ему когда-нибудь удастся достичь нужного состояния, – до поцелуя с Брин. На один безупречный миг он забыл обо всем на свете. Он мог бы провести так час или день, целуя ее, наслаждаясь запахом ее кожи и волос.

Не верю, что это не сон.

Их ноги подкосились, и они опустились на солому. Тэш запоздало удивился, как ему хватает воздуха, чтобы дышать, но мысль мелькнула и улетучилась, невесомая, словно паутинка.

Внезапно все изменилось.

Брин прервала поцелуй и оттолкнула его.

Что я сделал не так? Она подумала, я нарочно заставил ее лечь на пол? Она решила, что я…

– Я не хотел… – принялся извиняться Тэш, но, заметив ужас на ее лице, осекся.

Брин была до смерти напугана, однако причиной ее страха оказался вовсе не он.

Девушка подбежала к двери, вынула факел из зажима и осветила пол.

– Смотри.

От их движений солома на полу немного сдвинулась. В мерцающем свете Тэш и Брин отчетливо увидели знакомый трехпалый след когтистой лапы.

С каждым шагом в воздух поднимались клубы пыли. Не летучая желтая пыль Дьюрии: ассику Сури покрывал белесый налет, делающий все вокруг тусклым и серым. В этих краях грязь светлая, а воздух – спертый. Даже свежий весенний ветерок не приносил Сури облегчения. Девочку снедала черная тоска, и причиной тому была вовсе не погода.

За несколько месяцев обучения у Арион Сури приоткрыла множество дверей, которых прежде не видела. Рука об руку, они вместе исследовали тайники, скрытые за этими дверями, и с каждым новым открытием познания Сури об Искусстве возрастали. Однако чем больше она постигала, тем яснее видела, как скудны ее знания. Раньше Сури пропускала множество важных деталей, лежащих на поверхности; она не то чтобы их не замечала, просто не обращала внимания. Таковы люди: настолько поглощены собой и своими делами, что не замечают цветы у собственных ног. Этой весной мир открылся перед Сури в новом свете. Она научилась не только смотреть, но и видеть. И многое из того, что она увидела, ей не понравилось.

В огромном, поразительно пустом сером небе парили семь стервятников.

– Почему здесь нет деревьев? – Сури похлопала себя по бокам, подняв в воздух струйки желтой пыли.

– Вон дерево. – Рэйт указал на старый пень; его иссохшие корни напоминали мертвые костлявые пальцы, сжимающие горсть камней.

– Это не дерево.

– Раньше было дерево.

Сури огляделась по сторонам, разглядывая плоскую равнину.

– Что случилось? Люди вырубили все деревья?

Рэйт покачал головой.

– Было бы что вырубать. Вряд ли здесь когда-нибудь росли деревья.

Они вышли из Алон-Риста рано утром. Без плана, без предварительных договоренностей. Сури проснулась, ощущая в ногах зуд, который можно было унять лишь хорошей прогулкой по незнакомой местности. У переправы она обнаружила Рэйта – тот стоял на мосту и смотрел вниз, в ущелье, по дну которого текла река.

Сури двинулась дальше, и Рэйт, не говоря ни слова, пошел рядом с ней. Так происходило уже не первый раз. Скорее всего, Рэйт считал их встречи случайным совпадением, но Сури, вооруженная новыми знаниями, понимала: здесь кроется нечто большее. Выражаясь терминами Искусства – то есть, говоря на языке Элан, – она чувствовала, что их с Рэйтом связывает золотая нить, такая же, как та, что пролегает между ней и Арион. Эта крепнущая связь говорит о важности их отношений: они не случайно каждый раз встречаются в нужное время в нужном месте. Если бы Сури знала об этом раньше, то наверняка разглядела бы точно такую же нить, связывающую ее с Мэйв. Она не имела представления, что означают эти связи между людьми, однако именно так работает «второе зрение»: что-то вроде мозаики, состоящей из разрозненных кусочков, видений и обрывков разговоров. Сури любила загадки, но когда кусочки мозаики вставали на свое место, картина получалась зачастую безрадостная.

– Как же вы жили здесь без… – Сури покачала головой. – Да тут не только в деревьях дело. Здесь вообще нет зелени, одни камни.

– Зато теперь ты понимаешь, почему мы с отцом осмелились перейти Берн. Смотри. – Рэйт указал на юго-запад, где серая бесплодная равнина сменялась яркой зеленью. – Фрэи называют это место Эврлин.

– Зеленые холмы, – перевела Сури.

– Ага. – Рэйт с тоской взглянул на зеленый пейзаж. – У себя в деревне я каждый день видел эту красоту – вон она, рукой подать. Но нам туда был ход заказан, ведь там живут боги. – Он перевел взгляд на каменистую пустошь. – Фрэи говорили: вот здесь место, дарованное вам свыше. Лучшего вы и не заслуживаете. – Рэйт пнул подвернувшийся камень. – В каком-то смысле они были правы. Эта земля действительно нам подходит: сухая, бесплодная, устойчивая к жаре и холодам. Но я все думаю… – Он взглянул на Сури. – Может, наоборот? Может, как раз эта земля сделала нас такими, какие мы есть? Если бы мы жили в твоих краях, то, наверное, были бы другими. Или нет?

– Какая разница? – спросила Сури. – Не важно, где ты родился, жизнь все равно тебя изломает.

Рэйт удивленно посмотрел на нее.

– Ну ладно, может, и не совсем изломает, но прежним ты уже не станешь.