Керан подошел к Фахки и низко склонился как бы в намерении ответить шепотом. Фахки, дуралей, подался к нему.

Удар Керана сбросил его со стула. Фахки закашлялся и выплюнул на каменный пол сгусток крови и обломки зуба.

– Хами отцу, если он тебе разрешает… – начал Керан.

– До поры, – вставил Аббан.

– До поры, – согласился Керан. – Но я, как ты сам говоришь, наставник шарумов. Я обучил бессчетное количество воинов и рассматриваю их победы как собственные. Я показал солнце миллиону алагай, юнец, и не обязан ничего тебе объяснять. За каждое дерзкое слово в мой адрес я буду что-нибудь тебе ломать. – Керан улыбнулся в ответ на яростный взгляд Фахки. – Давай. Иди ко мне. Я читаю это в твоих глазах. Подойди и испытай свое мужество. У Аббана два сына. Может быть, он обойдется одним.

– Пожалуй, мне и оба ни к чему, если у них хватит глупости напасть на тебя, наставник, – сказал Аббан.

Фахки тяжело задышал, и мышцы его взбугрились, но он остался на месте.

– Зачатки мудрости, – кивнул Аббан. – Возможно, надежда еще не потеряна.

На следующий день во дворе Фахки выбрал самого мелкого и слабого, на его взгляд, ха’шарума. Костлявый очкарик не выглядел ровней Фахки, высокого и плотного, как отец.

Смотреть собрался весь клан Хамана. Во внутреннем круге Аббан разместил женщин: сестер Фахки, его кузин, тетушек и мачех. Ха’шарумы и чи’шарумы наблюдали с жадностью, как и все работники Аббана, которым дозволили прервать дела сугубо для пущего унижения юноши.

Фахки настороженно кружил, напоказ вращая копьем – грозно, хотя и бесцельно. Очкастый ха’шарум спокойно следил за ним, не утруждаясь кружением. Он был из племени Шарах и вместо копья вооружился шестом для ловли алагай – длинным и полым, заканчивающимся плетеной петлей, которую воин затягивал поворотом древка.

Сквозь толпу протиснулся торговец засахаренными орехами.

Наконец напряжение Фахки достигло предела, и он сделал выпад. Воин отбил острие и, мгновенно накинув на шею Фахки петлю, крутанул шест и использовал против напавшего его собственную инерцию. Фахки пришлось лететь кубарем и падать навзничь единственно для того, чтобы уберечь шею.

Поворот шеста – и Фахки лег ничком. Аббан кивнул своей дочери Сильвах, и девушка шагнула вперед, держа короткий кожаный хлыст.

– Прости, брат, – сказала она, стягивая с Фахки панталоны и бидо.

Юноша стал вырываться, но ха’шарум затянул петлю и удержал его на животе.

Аббан взглянул на стоявшего рядом Шустена. Сын смотрел в землю, не в силах наблюдать за расправой, но вздрагивая от звука каждого удара и оплакивая унижение брата.

– Я верю, сын мой, что этот урок не пройдет для тебя даром, – сказал Аббан.

– Нет, отец, – ответил Шустен.

– Хорошо, – кивнул Аббан. – Надеюсь, твой брат столь же разумен. Если покажете себя достойными, Керан как надо обучит вас с Фахки и вы подниметесь до ха’шарумов.

Руля шестом, воин-шарах подвел Фахки к Аббану. Юноша покраснел от стыда под слоем дворовой грязи, изборожденной струйками слез. Аббан кивнул воину, и тот, освободив Фахки, замер на страже.

– Это Лифан, – указал на шараха Аббан. – Он будет твоим наставником.

Шустен поднял взгляд:

– Ты же сказал, что наставник Керан…

– Будет учить вас воевать, да, – подтвердил Аббан. – Если окажетесь достойны. Лифан будет учить вас чтению, письму и математике. Тому, чему начала учить вас ваша мать, но перестала, когда вас призвали на Ханну Паш. Вы будете выполнять все его распоряжения. Когда научитесь читать, не шевеля губами, и считать без помощи пальцев, мы обсудим, можно ли вам снова взяться за копья.

333 П. В., осень

Джардир таращился на Пар’чина, ища в его ауре лукавство – или безумие. Но Пар’чин был спокоен, собран и крайне серьезен.

Джардир открыл рот, затем захлопнул. Пар’чин рассмеялся.

– Если это шутка, Пар’чин, то мое терпение иссякнет…

Сын Джефа остался спокоен и махнул ему, чтобы тот сел. Сам же в знак доверия стал пятиться, пока не уперся спиной в окно, после чего соскользнул на пол и устроился средь обломков стула.

– Никаких шуток. Понятно, что у тебя голова пошла кругом. Много вопросов небось? Передохни и задай, когда созреешь.

Джардир, ни в чем не уверенный, оцепенел. Боевой азарт испарялся, но Джардир не позволял себе расслабиться, зная, что Пар’чин может напасть, едва он утратит бдительность.

Но в душе он не верил в это. Пар’чин был кем угодно, но не лжецом. Его непринужденная поза напомнила Джардиру о бессчетных часах, которые они провели за расспросами друг друга, говоря обо всем на свете в обоюдном стремлении понять чужие язык и культуру. От расслабленности Пар’чина Джардиру всегда становилось легко, как никогда не бывало при общении со своими.

Он посмотрел на кровать, но та, как и стул, разлетелась под его натиском. Тогда он отступил к противоположному окну и устроился на полу, зеркально отразив позу Пар’чина. Он остался готовым к атаке, но Пар’чин был прав. Поединком ничего не добиться, пока рассвет не уравняет шансы.

«С приходом ночи все распри побоку», – говорилось в Эведжахе.

– Как нам проникнуть в бездну? – спросил Джардир, наугад выбрав вопрос из многих, вихрившихся в голове. – Ты можешь обращаться в туман, как алагай, но я-то нет.

– Это незачем, – ответил Пар’чин. – Существуют земные пути. Мозговики ловят людей и держат их в Недрах живыми. – Он сплюнул на пол. – Так мозги остаются свежими.

– Мы должны отправиться в подземный мир и спасти эти пропащие души, – вскинулся Джардир. – Тогда Эверам…

Пар’чин звучно вздохнул и закатил глаза:

– Если ты каждый раз будешь выдавать свежую догадку насчет «планов Эверама», то мы просидим здесь долго, Ахман.

Джардир насупился, но в словах Пар’чина был смысл. Он кивнул:

– Пожалуйста, продолжай.

– В любом случае тут много не скажешь. – Взгляд Пар’чина был печален и отрешен. – Мозговики считают пустые мозги лакомством. Представь себе десятки поколений, живущих и умирающих во мраке, питающихся мхом и лишайником, – скот, приуготовленный для забоя. Лишенный одежды и даже речи. Уже не люди. Что-то другое. Темные, искалеченные и дикие.

Джардир подавил содрогание.

– Суть в том, – сказал Пар’чин, – что мы можем добраться до Недр многими путями, но все они длинны и извилисты. Уйма развилок, тупиков, ловушек и опасных перекрестков. Нам никогда не одолеть их самим. Нужен проводник.