Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это же Полисант, малыш! Там летом настоящая духовка, ни капли влаги за весь сезон. Лучше попасть под дождик, чем изжариться заживо.
Алех согласился не раздумывая. Конечно, ставший привычным коллектив не соберется (кто-то сейчас учится, а кто-то преподает), но пропускать еще один год новоиспеченный маг не собирался. К тому же срок защиты диссертации приближается, а курганы Полисанта датируются как раз временем распада Белого княжества. Возможно, они откопают что-нибудь полезное для его работы!
Сборы проходили с нехарактерной для почтенных археологов поспешностью (бедлам в делах — практически норма, когда спонсорами оказываются чиновники), так что собраться вместе членам экспедиции впервые удалось лишь в поезде. Знакомыми Алеху оказались только сам Нурсен и Пьер Аклеран, в прошлом году переставший быть студентом. Эти двое были рады встрече, остальные отнеслись к появлению еще одного белого настороженно.
«Боятся, что в поле я стану обузой. Очень зря! У меня и прежде проблем не было, а теперь тем более не будет».
Инициация дала молодому магу очень многое, как и обещалось. Не за счет появления какой-то неизъяснимой мощи, а прежде всего за счет понимания, сколь многое в его жизни определяли слепые и бездумные колебания Источника. Не милосердие, не стремление к добру и справедливости, а физиологический процесс, вроде бурчания желудка.
«Это унизительно. Человек в состоянии быть добрым и без пожизненной лоботомии. Желание сопереживать должно идти из души, а не становиться принудительной обязанностью, от которой повеситься впору».
Но повода поговорить об этом у Алеха не было, а Нурсен был занят своим:
— Я рад, что ты к нам присоединился! Декан почти никого не отпустил: время неурочное, сессия на носу.
— А почему такая внезапность?
Если бы предложение прозвучало раньше, заинтересованные лица могли поторопиться со сдачей зачетов или перенести их на осень.
— Кураторы! — Нурсен воздел очи горе. — После Наблы древностями вплотную занялась армия. Даже не знаю, радоваться этому или плакать.
В разговор вмешался Пьер, очень к месту помянув любовь за деньги, и разговор свернул на знакомства, составление планов и распределение обязанностей.
Последний отрезок пути археологи преодолели на большом грузовике со стыдливо замазанными армейскими эмблемами. Услышав слово «курган», Алех нарисовал в воображении величественные склоны, над которыми парят орлы, вместо этого его взгляду предстали холмики высотой максимум метров по пятнадцать, над степью они выступали только благодаря общей плоскости рельефа. Ничего выдающегося. Алеху очень хотелось знать, как правительственные агенты вышли на это место, — вопрос, которым никто, кроме дотошного белого, не задавался. Покрытые плотным дерном склоны сохраняли первозданную форму — случайные находки в ходе строительства или захоронения можно было исключить.
Сдержанно матерящиеся рабочие вырубили в зарослях площадку и начали обустраивать лагерь. Алех вспомнил, что Полисант считается едва ли не пустыней, и привычно удивился: густая зеленая чаща смыкалась у него над головой. Кругом все росло и цвело. Вдохновленные зимними дождями, обитатели степи спешили повернуть колесо жизни на еще один оборот. Белый сделал над собой усилие и перестал глазеть на цветы и птичек — пора и работать начинать.
Согласно заключению магов-искателей, вход в древнюю гробницу располагался в основании ничем не примечательного холма. Штольню решено было копать не сверху, а сбоку: чуть длиннее, зато удобнее. Нурсен, не стесненный вопросами финансирования, нанял в ближайшем селении десяток рабочих, завез материал для крепежа, инструменты, и работа закипела, насколько это слово вообще применимо к археологии. Ни о каком «копай глубже — кидай дальше» речи не шло, землю выбирали ступеньками, чтобы как можно аккуратнее разделить грунт как вдоль прохода, так и по его высоте.
— Заметь, верхнюю часть холма составляет глиняная крышка. — Нурсен размял пальцами задержавшийся на сите комок. — Строители знали, что здешние грунты очень хорошо размываются, и не соблазнились на дешевизну.
Алех по-новому взглянул на курганы: до трети их объема было завезено самое близкое — из бассейна Слепой реки, пятьдесят километров по прямой, без всяких грузовиков, в лучшем случае на повозках. Должно быть, то, что лежит под холмом, людей действительно волновало.
Время шло, дневные температуры повышались. Теперь Алех лучше понимал стремление Нурсена закончить раскопки весной. Полевой лагерь уверенно приобретал черты настоящего поселения, а большие армейские грузовики, каждый день подвозившие воду и продовольствие, раскатали между холмов приличную колею. Для пущей безопасности к экспедиции присоединились два чистильщика, снисходительно-нахальные и очень недовольные тем, что придется ночевать в палатках. После двух дней непрерывных скандалов выяснилось, что спокойно переносить черных может только белый (даже Нурсен был этом обстоятельством поражен). Почему бы и нет? Алеху была чем-то симпатична неукротимая энергия и безудержная самоуверенность, с которой боевые маги начали приводить лагерь в соответствие с только им известными нормами безопасности.
— Между курганами ночевать нехорошо, — морщился Япин, младший из чистильщиков. — И вообще, не надо было строиться к ним так близко.
— Так ведь больше ста метров и периметр есть! — удивлялся Алех.
— Шорох разберет, что там развелось за такое время. Чтоб ты был в курсе — местные здесь даже коз не пасут.
— Кто же тогда нашел гробницу?
— Фиг знает!
Зато понятно, почему такой бурьян кругом — девственная природа.
Следом за боевыми магами в лагерь приехали чиновники: лично куратор проекта мистер Ламберт с секретаршей. Были ли они в курсе достигнутых успехов или случайно угадали, но в тот же день рабочие наткнулись на каменный бортик — жерло ведущего к гробнице колодца. Цель раскопок находилась пятью метрами ниже.
Дальше работы пошли быстрее: колодец был засыпан не землей, а камнем. Точнее, кусками каких-то строений, статуй и мраморных обелисков, ни одного необработанного булыжника Алех не обнаружил. И это в степи, где ни каменоломен не было, ни крупных городов отродясь не стояло.
— Выглядит так, словно здесь похоронили здание, — поделился он с Нурсеном странным ощущением.
— Очень может быть, — прищурился тот. — Вспомни обстоятельства падения Белого княжества. Их стиль жизни оказался вызовом тогдашнему патриархальному обществу, разразившуюся катастрофу истолковали как проявление гнева богов, и вся «греховная» культура была предана забвению. Мы судим о ней лишь по разрозненным обрывкам!
— Чувство самосохранения никто не отменял, — заметил Алех. К спору о подобных материях он привык, это и повлияло на выбор темы диссертации.
— Белый Халак простоял семьдесят лет, это несомненное достижение. — Нурсен был сторонником линейного прогресса.
— А потом все его обитатели умерли за один день, что тоже впечатляет. — Алех успел кое-что узнать про пролонгированные действия заклинаний.
Старый археолог рассмеялся:
— Мне очень интересно, что ты напишешь в своей
