Стоило ей подумать о зимнем доме, как в сердце закрадывалась тревога. Она представляла себе, как в комнаты вторгается холод, и дом начинает существовать при непригодной для жилья температуре. Почему-то это ассоциировалось у нее с тонущим кораблем, каюты которого медленно заполняются морской водой.

Она слышала, как под полом отец гремит и скрипит гаечным ключом. Она подумала о том, как тщательно и хорошо умеет все делать Райли. Немного стыдно вырасти такой большой, неуклюжей и расстраивающейся по мелочам, как она.

Алиса сняла оставленную в сушилке летнюю одежду и разложила ее по стопкам, подготавливая к тому моменту, когда семья вернется и будет снова все это носить, хотя она лишь наполовину верила в то, что это произойдет. Трудно было зимой поверить в лето или вспомнить, каково это — быть здоровым, когда болеешь.

Вернутся ли они сюда на самом деле? Будет ли земной шар по-прежнему мчать их по орбите? Глядя на замороженный апельсиновый сок, трудно было думать о будущем лете.

Алиса наткнулась на юбку, которую надевала, когда была с Полом в последний раз. Тогда она сидела у него на коленях, чувствуя, что ткань юбки сбилась вокруг талии. Тело предательски вспоминало то, что рассудок принимать не хотел, а в это время ей слышался жалостный голосок в груди. Неужели действительно ее тело делало с Полом все эти вещи? Вот это самое тело? Вообразить это себе было трудно. У нее было такое ощущение, словно кто-то отсек ей голову, а потом снова пришил, но сделал это плохо, не соединив волокнистых частей, которые ерзали взад-вперед.

Пока она отводила в сарай велосипеды, у нее успели замерзнуть руки. Предполагалось, что Алиса закроет мебель старыми простынями, но она уклонилась. Обычно эту работу выполняла мать, и ей неохота было это делать. Ей не нравилось оставлять дом в столь призрачном виде.

Она села на перила террасы и посмотрела на дом Пола. Закрыл ли он его теперь, когда дом стал принадлежать ему? Представить такое было сложно. Приезжал ли он сюда осенью? Она в этом сомневалась. Ему хорошо удавалось оставлять ее позади. Ведь она и ее близкие всегда были позади него, не так ли?

Она подобрала камешек из кадки для цветов и бросила в его дом. Не имеет значения, насколько человек меткий — в такую мишень не попасть невозможно.

— Закончила? — спросил отец, вылезая из-под дома.

У него был такой вид, словно он кувыркался в грязи. При взгляде на отца она представила себе извалявшуюся в грязи свинью, но ничего не сказала. У отца была своя гордость, свои устоявшиеся амбиции среднего возраста. Она терпеливо подождала, пока он примет душ и оденется.

— Не хочешь на минуту заглянуть на берег? — спросил он, запирая за собой дом.

Попрощаться с океаном после прощания с домом было своего рода ритуалом, однако в этот раз ритуалы были не очень уместны.

— Я замерзла, — сказала Алиса. — Давай поедем домой.

Пока они ожидали паром, засунув руки в карманы, она услышала, как две смутно знакомые ей дамы разговаривают о недвижимости. Она знала, что для каждого, кто владел здесь домом или надеялся купить, эта тема весьма важна.

Подслушивать она не собиралась, но и не старалась отойти в сторону. По правде, она ожидала услышать определенное имя и, хорошо это или плохо, сразу его и услышала.

— Ты, должно быть, знаешь, что продается дом Муров, — молвила темноволосая дама. — Бобби сказал мне, что уже нашелся покупатель.

— Правда?

— Так он сказал.

— Не слыхала, за сколько?

В рыбном баре на парковке отец Алисы купил ей пару обсыпанных сахарной пудрой пончиков и миску рыбного супа с моллюсками. Он сразу принялся за суп, а она стала ждать, пока остынет.

Они поставили машину на рельсовых путях, и он потянулся к ней, чтобы подержать ее за руку. Она знала, что отец ее жалеет. Он не совсем понимал, за что именно, но его забота была для нее некоторым утешением.

Она узнавала про Пола от Райли. В этом не было ничего нового, но тем не менее казалось забавным. Пол и Райли с давних пор переписывались. Это позволяло их дружбе влиять на ход времени так, как Алисиным отношениям с ним было не под силу. И вот теперь Алисе пришлось притвориться, что ее стремление узнать о нем не имеет под собой никаких иных мотивов, что и прежде.

— Ну, и где его новая квартира?

Она сидела напротив Райли за крошечным кухонным столом, где обе они в прежние времена каждое утро завтракали, пока Райли не уехала по делам NOLS. Алиса постепенно окуналась в эту непривычную атмосферу, когда все снова оказались вместе — отчасти плод фантазии, а отчасти — ночной кошмар.

— 11-я Западная улица. Он сказал, у него есть мансарда.

— Я думала, Бруклин ему не нравится.

Алиса была поглощена стрижкой ногтей на пальцах ног.

— Думаю, нет. — Райли вернулась к штопанью дырки на старых шортах. — Если не смогу плавать, просто сойду с ума. Папа говорит, что вода в отеле «West-SideY» слишком холодная. Представляешь? Он взял с собой термометр, чтобы проверить.

Алиса сомневалась, что ответить — да или нет. Она искренне участвовала в разрешении дилеммы Райли, но не могла пока отмести тему Пола.

— Пол говорил, как идут занятия?

Было поздно, и Алиса знала, что ей пора спать. Если она продолжит говорить на эту тему, то не сможет уснуть много часов подряд.

— Он сказал, что приступил к дипломной работе, так что, полагаю, статью он закончил.

Алиса задумалась. Она закончила стрижку ногтей на ногах и приступила к ногтям на руках. Написала ли ему Райли что-нибудь об Алисе? Спрашивал ли он о ней? Знает ли он, что она не начала еще учиться в юридическом колледже? Если да, то как он к этому относится? Неловко было задавать все эти вопросы, да к тому же все они мало значили по сравнению с главным вопросом.

Алиса подтолкнула обрезки ногтей в белый кружок на столе, похожий на маленькую луну.

— Ты сказала ему о том, что с тобой происходит?

— Что?

— Я имею в виду — ты рассказала ему о своем сердце?

Алиса чувствовала, что от волнения голос у нее стал глухим.

Райли вновь опустила глаза на шорты.

— Пока нет.

Райли начала сообщать некоторым отдаленным родственникам и старым друзьям семьи о своем состоянии. И все же она стремилась преуменьшить серьезность ситуации, контролировать информацию и сердилась на шумные или преувеличенные проявления заботы. Как-то позвонила их бабушка из Бока Рэйтон и прислала четыре огромных ящика флоридских апельсинов.

Алиса старалась, чтобы ее голос не прозвучал задушенно или нервно.

— Почему нет?

— Потому что мне неохота писать об этом в письме или по электронной почте.

— Хочешь сказать при встрече?