Тон спокойный, уверенный и без хамства, которым поразил предыдущий товарищ.

Прилуков вдаваться в подробности не стал:

— Продолжайте работу, товарищ Лужков.

— Мы и не собираемся никому передавать власть в городе, нас москвичи выбрали…

Так сразу, по первым телефонным звонкам, обозначили себя главные силы в заговоре «близнецы-братья» — теряющие власть КПСС и КГБ. Прилуков сообщил о назначении военного коменданта Москвы, который, по его словам, готов сотрудничать с мэрией, и предупредил о возможности введения войск в город.

Мы и сами знали об этом из сообщений депутатов Моссовета и райсоветов: по нескольким автомагистралям к городу приближались танки.

Не надо было долго раздумывать, чтобы понять, какие объекты в первую очередь станут притягательными для них: Белый дом, Тверская, 13, мэрия. Горком партии захватывать не было нужды, потому что его позиция после разговора с Прокофьевым никаких сомнений не оставляла. Не требовалось захватывать и Кремль: там окопались заговорщики. А президента СССР, судя по всему, уже захватили.

С того утра и все три дня в «Красном доме» на Тверской не произошло никакой паники, воцарилось спокойствие. Резко, буквально физически ощутимо укреплялись деловой настрой, дисциплина. Прекратились бесконечные разговоры, которыми отличались многие депутаты, заседавшие в здании исполкома. Они поднимали москвичей на борьбу.

Путь предстоял недалекий: до дачи Ельцина около 30 километров. Сев в машину, предупредил Михаила Шарова, водителя:

— Мы поедем в пекло. Возможны танки, выстрелы, наш захват, кровь. Если откажешься, никаких претензий.

Слышу в ответ:

— Поехали. Чего там.

И мы рванули.

Неподалеку от дачи Ельцина Михаил обратил мое внимание на бежевый автомобиль, «жигуленок».

— Вот он, КГБ. Я их всех знаю. Нас зафиксировали.

Вскоре нашу «Волгу» остановили милиционеры с автоматами. При подъезде к даче встретили несколько человек в штатском и тоже с оружием: пистолетами и короткими автоматами. То была охрана президента России.

Открыла дверь Наина Иосифовна, спокойная и приветливая. Я, глядя на очень чистые полы, хотел снять ботинки. Она замахала руками. Из прихожей вошел в комнату и за большим столом с бумагами увидел среди собравшихся хорошо знакомые лица Хасбулатова и Руцкого, тех, кто два года спустя выступят с оружием против Ельцина. По телефону специальной, охватывающей всю страну связи, «ВЧ», передавался текст Обращения к народу.

Ельцин появился в шлепанцах на босу ногу, тенниске и, не утратив чувства юмора, обратился к домашним:

— Женщины, можно, наконец, найти носки для президента России?..

Показал на яблоки в вазе:

— Попробуй, вкусные. Сами сушим…

— Москва с вами, — сказал я ему.

Вошел в дом мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, приехавший в то утро в Москву по делам. Мы посидели с ним на диване, перебросились несколькими фразами. Я ему посоветовал любыми путями быстрее добираться до Санкт-Петербурга. Наши города надо было поднимать первыми. Разговор за столом произошел недолгий. Решали, как организовать в Москве сопротивление мятежникам.

Уверенность в москвичах у меня сохранялась полнейшая. Время после митинга 28 марта убеждало, что народ выступит против ГКЧП. Я вспомнил и другую мощную манифестацию, организованную демократами 29 апреля, и худосочный митинг, состоявшийся 1 мая на Красной площади по велению официальных профсоюзов и в присутствии Михаила Горбачева. Вот почему, прощаясь, заверил Ельцина в безоговорочной поддержке москвичей.

— Спасибо, — ответил он. — Поднимайте народ. Так просто все это не кончится.

Экземпляр Обращения я держал в руках. Мы уехали с его напутствием: «Осторожно, предельно осторожно. Постарайся прорваться».

Возвращаться решили другим путем. Дорога шла лесом. Я сказал водителю: «Миша, давай менять номер на машине». В багажнике у нас хранились запасные номера, необходимые как раз для возникшей опасной ситуации, хотя мы их практически не использовали. Новый номер относился к транспорту МВД. Машины с такими номерами милиция не останавливала. Так, в буквальном смысле на ходу, мы стали овладевать неведомой нам прежде наукой конспирации, о которой знали лишь по книгам, кинофильмам о революционном подполье.

Машина снова пошла на предельной скорости. За окнами мелькнул знакомый бежевый «жигуленок», стоявший на прежнем месте. Выехали на шоссе и пристроились к колонне идущих цугом машин, чтобы не привлекать внимания. Минуты через три всю колонну, куда мы затесались, на бешеной скорости обогнал тот самый «жигуленок». Когда подъехали к Кольцевой дороге, границе Москвы, навстречу нам, теперь уже в другую сторону, пронесся он же. Нас явно искали по известному сидящим в «Жигулях» номеру… Хотели ли захватить или устроить катастрофу на шоссе, скорее всего, никто и никогда не узнает.

У Манежа увидели танки, но до мэрии добрались без происшествий.

В пять утра председатель КГБ Крючков приказал арестовать Ельцина, руководителей России и доставить их в подготовленное для этого помещение в Завидове, поселке под Москвой.

С самого начала командир «Альфы» генерал Карпухин старался не выполнять указания Лубянки, хотя постоянно раздавались требования немедленно действовать и докладывать об обстановке. Генерал возражал: на даче арестовывать нельзя, охрана президента окажет сопротивление и будут жертвы. В шестом часу утра «Альфа» оцепила дачу. Однако захват не состоялся. И президент с охраной благополучно проследовал в Белый дом.

Я поднялся к себе в кабинет и попросил немедленно максимально размножить Обращение и распространить его по всей Москве. Подходили депутаты и уносили Обращение к своим избирателям. Их маршруты пролегли по всему городу. Москвичи увидели Обращение на стенах домов, заборах, на танках и бронетранспортерах. Опубликовали его запрещенные, но выходившие подпольно газеты, прочитали «Эхо Москвы» и «Радио России». У меня словно гора с плеч свалилась, и не только потому, что вернулся живым и здоровым: сделали дело огромной важности. Начало отпору было положено.

Казалось, прошел весь день. Взглянул на часы — 10.30. Поступили сообщения, что Борис Ельцин благополучно добрался до Белого дома. Тогда я не очень-то задумывался о происшедшем, а когда в мыслях возвращаюсь к тем дням, задаюсь вопросом: почему все, кто находился с ним, и мы с водителем Мишей «прорвались»?

После известия по телевидению о ГКЧП, о том, что президент СССР заболел, вместо объявленных передач началась непрерывная трансляция «Лебединого озера». Это кардинальный просчет организаторов заговора. Известные всем мелодии балета звучали для одних траурной музыкой по утраченной свободе, для других походным маршем, призывом к борьбе. Прекрасная музыка лучше всяких слов говорила народу: советское правительство и КПСС его обманывают.