– Поехали вперед, – скомандовала Бандеролька. На Казантипе отмечены озера и леса. Не знаю, сохранились они или нет. Но нас вполне устроят даже сухие деревья.

– Я по мху не поеду, – уперся Телеграф.

– Тогда я поеду. Пусти за руль.

– Баба за рулем, – пробормотал бывалый листоноша, – как обезьяна с гранатой. Ладно. Потрюхали потихоньку.

Передние колеса «Мародера» подмяли мох. Трясти стало меньше. Телеграф сбросил скорость, теперь машина еле ползла. Бандеролька перегнулась через борт и смотрела вниз.

Мох как мох. На скалах иногда вырастает такой. Хорошо ему, радиация только на пользу, поэтому пласт мощный, сантиметров пятьдесят. А так – ничего особенного. Ну, пахнет странно. Будто бы пряностью какой. Сладковато-остро, уютно. И вообще, хорошо здесь, на зеленых холмах, не то, что у моря. Солнце припекает.

Остановить бы машину, поваляться, поспать – в тишине и безопасности.

Стас зевнул.

– Слушай, Телеграф, притормози, а? Выйдем, ноги разомнем.

– Отдохнем, пообедаем, – поддержала его Бандеролька. – Когда еще такое приятное место встретится? Пикник устроим.

– Пикник, говоришь? Пообедаем? – сквозь зубы прошипел Телеграф. – Связался с молодежью. Влево посмотрите.

– А что… – начал было Стас и осекся.

Бандеролька тоже увидела то, на что указывал Телеграф. Скелет, отбеленный солнцем, лежал, раскинув руки, и сквозь грудную клетку проросли метелочки мха. Если приглядеться, то под каждым пучком спороносных метелок белели кости. Бандерольку передернуло.

– Ну и что? – голос у доктора снова стал безмятежным.

Бандеролька саданула ему локтем под ребра. Стас закашлялся.

– Слушай, ты весь поход меня лупишь! Сколько можно! Так. Ладно. С психопатией потом. Сейчас давайте разберемся, чего нас так прибило.

– Испарения, – проворчал Телеграф. – Надень респиратор, если сильно действует.

Бандеролька отследила свои эмоции: вид костей, а главное, сознание того, что изумрудно-зеленый мох – хищный, избавило ее от желания позагорать или остановиться на обед. А вот севастополец оказался внушаемым, впрочем, на него и кот-телепат сильнее, чем на других, подействовал. Поэтому Стас послушно нацепил респиратор.

– Естественно, – пробормотала Бандеролька. – Почва здесь бедная. Воды мало. Естественно, нужно удобрение. Вот и выживает мох, как умеет…

– Ты, Бандеролька, даже маньяка-убийцу пожалеешь, – заметил Стас глухо – респиратор мешал.

– Может быть. Лучше пожалеть маньяка, чем разучиться любить мир, в котором живешь. Лучше в каждом видеть если не хорошее, то целесообразное. Если не целесообразное, то естественное. Растения лишены нравственности. Этот мох не плохой и не хороший, он – естественный. Плохими бывают только люди, и то большинство можно понять. Это называется гуманизм. Мы, листоноши, всегда на стороне разума, каким бы он ни был.

– Ага, – согласился Стас. – Особенно Пошта. Он сначала прибьет, потом будет разбираться. И Телеграф…

– А что – Телеграф? – надулся он. – По мне, Бандеролька права. Ей можно быть идейной гуманисткой. И даже нужно. А убивать будут такие, как мы с Поштой – простые ребята, не романтики. Если у нас и женщины станут циничными стервами, грош цена такой цивилизации. Женщины должны проявлять сострадание. Хотя мох я бы подпалил.

– Ты бы все подпалил, – обиделась Бандеролька. – Пироман.

К счастью, колония мха оказалась небольшой – уже минут через десять автомобиль пересек то, что осталось от канала, и покатил дальше, на мыс Казантип.

Скалы Кара-Дага возвышались на горизонте, словно огромный обеденный стол, выточенный из цельного куска камня. Извилистая грунтовка, по которой пылил отряд Пошты – он сам, профессор Кайсанбек Аланович, Костя, матрос Воловик и мичман Зиняк, перед подножьем скалы круто забирала влево, в обход, и, судя по атласу, добытому в Генуэзской крепости, долго и нудно петляла в предгорьях, прежде чем выводила к поселку Старый Крым.

– Умный в гору не пойдет, – изрек мичман Зиняк. – Умный гору обойдет.

Пошта повертел в руках атлас.

– Да, дорогу прокладывали умные. А мы зато решительные. Нам нельзя терять еще два дня на брожение по ущельям. Надо идти прямо.

– М-да? – переспросил Костя. – Прямо – это в гору, что ли, карабкаться?

– Угу, – кивнул Пошта.

– Не нравится мне эта идея, – сообщил профессор Кайсанбек Аланович. – Из меня и в лучшие годы скалолаз был так себе. А крымские горы – не из простых, камень колючий, выветренный, у меня даже перчаток нет.

– А веревки у нас есть? – деловито осведомился матрос Воловик, которого, похоже, трудности не пугали, а наоборот – вдохновляли.

– Есть у нас веревки, – успокоил его Пошта. – Есть и карабины, и беседки, и «восьмерки». Я бывалый, я знал, куда идем. Лазить умеешь? – спросил он матроса.

– А то! – обиделся Воловик.

– Мичман?

– Научусь по ходу, – пообещал Зиняк.

– Тебя, Костя, не спрашиваю, в твоем возрасте любой пацан лазить умеет, хотя бы по деревьям.

– Так то по деревьям! – пацан, похоже, слегка струсил при виде сорокаметровой отвесной стены.

– А вас, профессор, мы поднимем в беседке, это не сложно, главное – не хвататься за веревку, а то останетесь без пальцев, – пообещал Пошта Кайсанбеку Алановичу. – Будете сидеть в беседке, как в любимом кресле, с комфортом.

Распаковали рюкзаки, вытащили все необходимое. Веревки перемотали, сложили аккуратными бухтами, карабины проверили и перепроверили. Когда от снаряжения зависит твоя жизнь, поневоле будешь проверять все по пять-шесть раз. Потом Пошта научил Зиняка и Костю вязать пару простейших узлов, чтобы они могли перевязываться на высоте самостоятельно.

Раздали беседки, подцепили «восьмерки». Зиняк коротко помолился, Костя пробормотал что-то матерное, для храбрости.

И начали подъем.

Скалолазание – тяжелая, изнуряющая работа, которую следует выполнять аккуратно и методично.

– Запомните, – сказал Пошта напоследок товарищам. – Есть три кита, на которых стоит скалолазание. Три главных правила.

Первое: иди ногами. Если будете подтягиваться на руках – быстро устанете, руки нужны только для того, чтобы держаться за скалу. Второе правило: всегда надо иметь три точки опоры. Две руки и нога. Две ноги и рука. Не отрывайте руку и ногу от скалы одновременно, а если пришлось – то всегда разноименные, иначе вас оторвет от скалы вашим же весом. И третье: прижимайтесь к скале, обнимайте ее, любите. Не отодвигайтесь. Чем ближе центр тяжести к скале – тем меньше требуется усилий, тем легче лезть. Ясно? Ну, с богом!

Пошта шел первым, прокладывая страховочную веревку и забивая костыли, на которые цеплял карабины для веревки. Скала поначалу оказалась простой: Пошта всего пару раз застревал, не зная, за что зацепиться, но выручал совет одного из инструкторов – не знаешь, за что взяться рукой, посмотри вниз и подумай, куда можешь поставить ногу.