Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты о чем? – вспыхнула Маргарет. – Зачем мне с ним встречаться? Вы считаете, что я к нему неравнодушна только из-за того, что, в отличие от вас, не тороплюсь с выводами?
– Ладно, не кипятись. Между прочим, твой драгоценный Стрейндж пронюхал, что мы собираемся в полицию, и вчера поехал за нами. Я это для того говорю, чтобы в следующий раз ты при нем не распускала язык.
Серые глаза его сестры испуганно распахнулись.
– За вами? В Мэнфилд?
Питер кивнул.
– Не знаю, откуда информация, но он был явно в курсе.
Источник информации был Маргарет хорошо известен, и она почувствовала себя виноватой. Напрасно она что-то скрывает от родных. Под испытующим взглядом Питера она молча закончила обед и постаралась не оставаться с ним наедине до ужина. Это не составило труда – после обеда все отправились играть в теннис и оставались на корте почти до прихода гостей.
Маргарет замешкалась с переодеванием и спустилась в гостиную, когда там уже собрались гости. В комнате она застала полковника Экерли, обсуждающего с доктором проблему коклюша.
– Да, это, несомненно, коклюш, но вы вряд ли заразитесь, полковник, – объяснял мистер Рут.
Селия повернулась к Маргарет:
– Какая неприятность! У дворецкого мистера Экерли ребенок заболел!
– Все из-за кинотеатров, – проворчал полковник, пожимая руку Маргарет. – Я сто раз говорил, что нельзя таскать детей в кишащие микробами норы. Но моей экономке все как об стенку горох. Двое безголовых остолопов – и она, и ее муженек.
Доктор Рут залпом выпил коктейль.
– Не вижу особых причин для беспокойства. Все дети проходят через это, и ваш дом не исключение.
– Да, но теперь он обкашляет весь мой сад. Я всегда был против слуг с детьми, но здесь дал слабину и позволил им жить над гаражом. Вот что значит отходить от принципов. – Он поставил стакан и попытался скрыть раздражение. – Миссис Малкольм наверняка считает меня вздорным старым холостяком, не так ли?
– Вовсе нет, – возразила Селия. – Уверена, после ужина жизнь вам покажется намного приятнее.
Около десяти вечера в гостиную вошел Бауэрс. Вышедший из игры Чарльз стоял позади полковника и смотрел в его карты. Приблизившись к нему, Бауэрс тихо сказал:
– Месье Дюваль, сэр. Я провел его в кабинет.
– У вас нет пик, полковник? – быстро спросила Селия.
Полковник, нахмурившись над «болваном», разложенным перед ним Селией, посмотрел в свои карты.
– Господи, я бросил трефу? Спасибо, дорогая партнерша.
Он забрал трефовую карту и пошел в масть.
Третий игрок, казалось, витал в облаках. Полковник нетерпеливо воскликнул:
– Ходите же, Рут!
Доктор, смотревший на Чарльза, слегка вздрогнул.
– Простите, простите! Какая у нас масть?
Он положил карту и снова взглянул на Чарльза.
– А я не знал, что вы водите дружбу с Дювалем.
– Я бы не назвал наши отношения дружбой. Я был столь неосмотрителен, что купил у него картину, и теперь он из кожи вон лезет, чтобы сбыть мне еще одну. Хорошо, Бауэрс, я сейчас приду.
Чарльз последовал за дворецким в кабинет.
Художник стоял у окна, вглядываясь в темноту. Когда открылась дверь, он резко обернулся, и Чарльз увидел, что он очень возбужден.
– Вы позволите мне зашторить окно? – спросил Дюваль, как только за Чарльзом закрылась дверь.
– Как вам будет угодно.
– Меня не должны здесь видеть, – сказал художник, задергивая шторы. – В какой-то момент мне показалось, будто я слышу за собой шаги, но когда я обернулся, там никого не оказалось. Вряд ли за мной следили, однако лучше перестраховаться. Иногда я слышу какие-то звуки, но, возможно, мне только кажется.
– О чем вы хотели со мной поговорить? – сухо осведомился Чарльз.
Художник подошел к нему вплотную.
– Там за дверью никого нет? Уверены? Нас никто не подслушивает?
– Нет.
Дюваль обвел взглядом комнату.
– Не нравится мне дом. Не знаю, где у вас тут лестница, но он имеет обыкновение, как призрак, взлетать по ступенькам и подслушивать сверху.
– Лестница находится в противоположной стороне дома, и там такие скрипучие ступеньки, что вряд ли кто-нибудь сможет бесшумно по ним взлетать. В доме только мы с вами, моя семья, слуги и трое гостей. Они играют в бридж в библиотеке.
– А эти трое, кто они? – подозрительно спросил Дюваль.
– Доктор Рут с женой и полковник Экерли.
– Я вас не задержу, – продолжил художник. – Я пришел попросить, чтобы вы убрали от меня своего жандарма. Скажите ему, что бедный Дюваль никому не опасен. В том, что я хожу в ваш сад, нет ничего дурного. Я должен туда ходить, хотя мне и страшно, очень страшно! Мне кажется, именно там я встречусь с Монахом. Я уже приоткрыл завесу. А ваш жандарм спугнул меня, и мне пришлось уйти, так и не раскрыв тайны. Умоляю вас, разрешите мне продолжить поиски!
– Мой дорогой друг! Я не могу допустить, чтобы вы рыскали в моем саду. Моей жене это не нравится. Предупреждаю вас, у меня есть пистолет, и я могу выстрелить, если у дома будут бродить подозрительные личности.
Его угроза не возымела действия.
– Но меня-то вы знаете и не станете стрелять в бедного художника. Нет-нет, я вас не побеспокою. Важно, чтобы жандарм не ходил за мной по пятам. Если за мной будут следить, как же я выполню свою миссию? А этот солдафон так топает, что его может услышать и кто-нибудь кроме Дюваля.
– Вы напали на след Монаха?
В полубезумных глазах художника появилось настороженное выражение.
– Я этого не сказал.
– В таком случае я не буду убирать свою ищейку.
– Но я же не делаю ничего плохого! Ни вы, ни все остальные не пострадают. Какое мне дело до всех вас?
– Послушайте, к чему эта таинственность? Вы же сами признались, что надеетесь встретить здесь Монаха.
Художник потер бровь.
– Иногда я и сам не знаю, что говорю. Я так скрытничаю, потому что не хочу, чтобы его встретил кто-нибудь другой. Это должен быть только я. Я столько лет ждал. Поначалу мне было наплевать – я был всем доволен. Но теперь я несчастен и считаю, что лучше один раз набраться смелости, чем влачить жалкое существование. У меня большой талант, и я не желаю всю жизнь оставаться неудачником. Лучше умереть! Да, я много размышлял об этом. Лучше смерть! Но я не хочу умирать, как тот, другой. Вот, посмотрите! Я вооружен.
Злобно усмехнувшись, он показал Чарльзу устрашающего вида нож.
– Он так нежно войдет между ребер! Когда в темноте послышатся шаги, я сожму в руке мой маленький ножик и соберу в кулак все свое мужество.