- Понятия не имею, - растерялась я. – Раньше вроде все в норме было. Так давайте у Павла Олеговича спросим?

- Я уже в ординаторскую бегала, - призналась буфетчица, - переспросить хотела. Только нету его – на конференцию уехал, завтра только вернется.

Она оглядела меня с головы до ног и вынесла вердикт:

- Наверное, несоленая все-таки. У беременных вечно с почками нелады.

Она сняла тарелку с другого стеллажа и поставила на мой поднос.

Несоленая каша была на редкость безвкусной. Я долго ковырялась в тарелке, пытаясь запихнуть в себя хоть несколько ложек.

- Все, не могу больше… - я отставила почти нетронутую тарелку. – Пойду, какао с вафельками возьму.

Но тетя Нина зорким взглядом следила за мной.

- Куды какао трогаешь? – командирским голосом рявкнула она. – А ну поставь обратно! У тебя диета!

- А разве какао соленое? – удивилась я.

- Оно с сахаром! – пояснила буфетчица. – А вдруг у тебя несладкая диета? Тогда и вафли не положены! Иди, я тебе чаю налью.

Несладкий чай был мутным и пах веником. Пить его я тоже не стала.

В палате я налила себе минералки без газа и откусила прихваченный из столовой кусок черного хлеба.

- Ну что, Дианка, допрыгалась? – прокомментировала Дашка мой завтрак. – Уже на хлеб-воду посадили. Скоро в карцер запрут. Не роддом, а тюрьма какая-то!

Она залезла на подоконник и прижалась лбом к окну.

- Голуби летят над нашей зоной! – хриплым голосом пропела Дашка. – Голубям преграды нет нигде!

- О, я гляжу у нас тут «Радио Шансон», - в палату вошла молоденькая дежурная врач со стопкой историй. – Как самочувствие? Жалобы есть?

- У меня есть! – вздохнула Дашка, сползая с подоконника и укладываясь на кровать. – На тяжелое запущенное нерожание!

- А какой срок?

– Сорок недель и три дня, - с прискорбием сообщила Дашка.

- Да разве ж это запущенное! – улыбнулась врач. - Доношенной беременность считается на сроке от 38 до 42 недель, так что у вас, можно сказать, самый разгар.

Она зашелестела бумагами:

- Так… УЗИ хорошее, доплер в норме, КТГ - 12 баллов, что вам еще надо? Плацента работает полноценно, малышу питательных веществ хватает, вот он сидит себе и никуда не торопится.

- И что мне теперь, до 42-х недель страдать?

- Почему страдать? Наслаждаться последними спокойными деньками. Сходите на прогулку, посмотрите хороший семейный фильм, а главное – не нервничайте. Малыш сам знает, когда ему появиться на свет.

Врач открыла следующую историю.

- А вас  я хочу поздравить! – Посмотрела она на Марину. – Угрозы преждевременных родов больше нет.

- Как нет? – растерялась Маринка. – Почему?

- Потому что с сегодняшнего дня ваша беременность тоже считается доношенной. Если начнутся схватки, останавливать не будем – добро пожаловать в родзал!

- Скажите, пожалуйста, какая у меня диета? – жалобно попросила я.

Под ложечкой нестерпимо подсасывало.

- В карте никаких назначений на этот счет нет, - развела руками врач, тщательно перелистав все бумажки. – Наверное, Павел Олегович не успел заполнить.

- А что в моем анализе на гормоны?

- Анализ тоже не подклеен. Надо Павла Олеговича ждать.

- Девочки, какая же я счастливая! – щебетала Маринка, лишь за врачом закрылась дверь. – Два месяца надо мной эта угроза висела – лишний раз глубоко вздохнуть боялась. И вот, наконец…

Маринка распахнула холодильник.

- Эту радость нужно отметить! Я как чувствовала вчера – вечерком в кондитерскую сгоняла.

Она вытянула из холодильника длинную коробку с пирожными:

- Дашка, включи чайник!

- Кто отметит, а кто и в пролете, - фыркнула я.

При виде пирожных во рту начала усиленно выделяться слюна.

- Да плюнь ты на диету эту! – участливо посмотрела на меня Маринка. – Сказали же – в карточке никаких назначений нет. Вот появятся – тогда и будешь себя ограничивать. А пока давай отпразднуем!

- Нет, - вздохнула я. – Не придумала же теть Нина про диету. Значит, что-то в анализах не так. Не буду соблюдать – еще месяц тут проваляюсь, а я домой хочу,  у меня дети.

- Ну как знаешь! – Маринка запихала в рот миндальную бизешку.

Дашка с унылым видом взяла из коробки арахисовую трубочку:

- Надзиратели велели радоваться жизни…

Я сглотнула слюну и достала из тумбочки недожёванную горбушку.

- Слушай, Маринка, - задумчиво посмотрела я на соседку, доедающую второй эклер. – Ты столько сладкого ешь, у тебя сахар не прыгает? Я как-то на ночь перед сдачей анализов наелась фиников, так у меня пять с половиной показало. Для беременных это, оказывается, много. Пришлось пересдавать и тащиться на консультацию к эндокринологу.

- У меня идеальный сахар! – похвасталась Маринка. – Четыре и один! А все потому, что я умная девочка!

Маринка откусила корзиночку с суфле и пояснила:

- За два дня до сдачи анализов я вообще ничего сладкого не ем, даже чай пью без сахара. И поэтому у меня – вуаля – все прекрасно! А как вышла из процедурного -  честно свое отъедаю.

На обед опять были несоленые суп и рагу и несладкий компот.

Кушать хотелось так сильно, что я буквально набросилась на еду, но уже после первой ложки отодвинула тарелку. Есть это было невозможно.

Так в прямом смысле несолоно хлебавши я вернулась в палату. Дашка с Маринкой догонялись чаем с бутербродами. Я положила руку на урчащий живот и отвернулась к стене.

- Диан, так пойди в супермаркет, купи себе готовой еды! – сочувственно предложила Маринка. – Там блинчики вкусные: хочешь – с мясом, хочешь – с вишней.

- Эх, - вздохнула я. – Про это я уже думала. Но дело в том, что вся нормальная еда или сладкая, или соленая. А я не знаю, какую мне нельзя.

На ужин я шла с горящими от голода глазами. Мне было плевать – соленая еда, сладкая или какая-то еще. Казалось, я готова проглотить кусок сырого мяса и закусить живым кузнечиком.

В меню была моя любимая творожная запеканка. Мне, конечно же, выдали несладкий вариант, но даже он оказался настолько вкусным, что затмил собою все элитные авторские десерты, которые я когда-либо ела.

Я не заметила, как проглотила четыре порции запеканки и выпила три стакана кефира. По телу разлилось райское блаженство –