– И что, имелись прецеденты, когда выдворялись? – любопытствовала до потрохов Дашка.

– Вначале, как открылись. Сначала одна компания, а где-то через месяц еще одна. Набрались до беспамятства, бузить стали. Их охрана в машины погрузила, на стоянку, на развилке в двадцати километрах отсюда, отвезла, оставила там, пьяных, в собственных авто и прозвонилась гаишникам, сообщив, где и в каком состоянии господа «отдыхают». Все, после этого народная молва донесла до умов граждан по всей области, что у Власова не забухаешь.

– У тебя что здесь, сухой закон?

– Первые три года был, и жесткий. Теперь в этом нет необходимости. На всей территории хозяйства ни купить, ни сделать алкоголь нельзя. На базе выпивать не запрещается, но без вреда окружающей среде.

– Жестко! – уважительно заметила Дашка.

Они уже подъезжали к воротам базы, и Власов спросил в организационном порядке:

– Ты как предпочтешь, чтобы мы с твоей командой поужинали или вдвоем посидим, на веранде твоего домика?

– Предпочту вдвоем, – не мучаясь решением, ответила Дашка. – Во-первых, у меня к тебе куча вопросов жгучей степени любопытства, во-вторых, я от них и так за последнюю неделю устала! Они замечательные ребята, но отлынить от работы, пока я не вижу, для них святое. Только мне их проверить надо.

– Проверишь, – пообещал Власов, набрав номер на телефоне. – Кузьминична, ты нам стол на веранде первого номера накрой. – Послушал, что ему говорят, и переспросил Дарью: – Ты шашлык какой предпочтешь? Бараний, свиной или рыбу запеченную?

Дашка смотрела на него, и лицо ее расплывалось улыбкой со значением, а в глазах запрыгали чертики.

– Понял, – кивнул Власов, улыбнувшись ее «ответу», и распорядился: – Давай все. Отведаем! Веранда твоего домика тебя устроит для ужина?

– Наверное, я не видела. И домик-то сам не видела.

– Сейчас увидишь, – пообещал Власов, обошел машину и открыл Дарье дверцу, протянув руку. – Я специально этот коттедж поставил, для мужиков своих, если приезжают больше чем дня на два-три, они любят посидеть там, хотя из моего дома вид на все четыре стороны не менее приятный.

– Слушай, нас ведь комары заедят, – поспевая за его широким шагом, поделилась сомнениями Дарья.

– Здесь нет комаров. По периметру всей базы стоят специальные установки противокомариные.

– А как же экологическая чистота природы?

– Соблюдается до запятой. Эти установки абсолютно экологичны, к тому же немного чистят воздух.

Власов про себя назвал тот вечер и полночи, что они просидели на веранде с Дарьей, «вечером первых откровений».

Они разговаривали почему-то тихими голосами, на приглушенных тонах, словно не хотели тревожить очарование ночного спокойствия, умиротворение, наполненное шумом ветерка в соснах, кваканьем лягушек, плеском воды, уханьем филина и ночных птиц.

Еще днем по его распоряжению в холодильник положили две бутылки сухого белого вина, кстати привезенного им из Италии.

Почему Игорь решил не торопить события, бог знает. Хотя и очень хотелось.

Хотелось ему очень! Ее и всю!

Нормально так, по-мужски хотелось, и даже с перебором нормального естественного желания. Но Власов не был бы бойцом высшей лиги, если бы не умел справляться со своими желаниями и эмоциями, впрочем, как и со всем остальным.

И не пожалел, что сдержал все свои порывы. В какой-то момент Власов осознал, почувствовал, как ему легко, свободно и даже где-то радостно душой рассказывать Дашке о себе, делясь прошлыми проблемами, опасными выборами и решениями.

Она, как никто, умела слушать.

И, как никто, умела рассказать.

Теплый «вечер первых откровений» с ароматом сосновой, нагретой за день хвои, вкусом итальянского вина и легким налетом сожаления, что они не встретились раньше. И странным озарением, что никто и никогда за все то время, что он занимается агропромом, так подробно, с истинным живым интересом не интересовался его делом и тем, чего Власову стоило достигнуть нынешнего положения.

Никогда ему так не хотелось поделиться, даже где-то покрасоваться немного победами и достижениями, и поделиться и сопутствующими им трудностями, как сейчас и только с ней, с Дарьей.

– А как на тебе кризис отразился? – приступила Дашка к вопросам, как только воздала все возможное внимание каждому блюду.

– Да практически никак. Я за пару месяцев до первого громыхалова погасил все краткосрочные кредиты. Расценок своих не снижал, продажи у меня не упали, госзаказ выполняю в полном объеме и сверх того. Да и потом, Даш, – с удовольствием полемизировал Власов, – ты же работала в крупнейшей корпорации и даже была назначена на должность руководителя высшего звена.

– Ну было такое, – неохотно согласилась Дарья.

– Значит, и ты, и я понимаем, что есть суть этот кризис, есть ли он вообще и для какой цели. Это даже неинтересно.

– А давно ты сельским хозяйством занялся?

– Девять лет.

– Слушай, Власов, – нырнула с головой в выяснение Дашка, – я, конечно, не специалист в этой отрасли, но кое-что все же знаю. Например, что в Европе нет такого понятия, как «сельское хозяйство», у них говорят «агрокультура», то есть все в комплексе, в том числе и среда обитания человека. Эта отрасль пользуется достаточно большим пакетом государственных дотационных поддержек. У нас же серьезно сельским хозяйством если и занимаются, то единицы, и окупаемость, если я не ошибаюсь, возможна только через десять-пятнадцать лет, и то большой вопрос, будет ли эта окупаемость. То есть это глубоко убыточное производство, требующее колоссальных вложений. И при этом разговор идет о производствах с применением современных химико-технологических разработок. То есть хозяйство, в котором соблюдается абсолютная биоэкологическая чистота, – это утопия.

– Не совсем так. Если тебе интересно, я расскажу.

– Господи, Власов, ну конечно, мне интересно! – возмутилась необычайно Дарья.

Он улыбнулся этой ее горячности, искрящимся живым интересом глазам и с удовольствием принялся рассказывать:

– Про Европу и окупаемость ты абсолютно права. Если без глубоких финансово-экономических пояснений, не растекаясь по частностям, то ситуация в нашей стране такова, как ты знаешь, что все отрасли и ресурсы давно распределены и застолблены. Никаких переделов не намечается, да это и не нужно и даже опасно. Остается единственный ресурс, в котором еще можно что-то приобрести и застолбить, – это земля, земельные угодья. И здесь возникает два варианта возможных собственников – те, кто, купив, не вкладываются и не занимаются разработкой и освоением, приобщая земельные площади к основным активам капитала, как обеспечивающий ресурс. Это чисто финансовые группы, так называемые «электронные» игроки. А вторая группа возможных собственников – те, кто вкладывает средства и создает агропромышленное производство. А вот этих единицы, потому что позволить себе вложения такого уровня могут только очень крупные компании, осознанно идущие на долгосрочную окупаемость и убыточное производство в процессе становления. У нас в стране есть несколько серьезных финансово-производственных групп на этом рынке, которые создали и создают агрокультурные комплексы, в том числе с уклоном в натуральное земледелие и развитием этого направления. Но так, чтобы полностью перейти и соблюдать биоэкологическую чистоту всего комплекса производства, на это пошло пока только мое хозяйство. Есть несколько средних фермерских хозяйств, очень достойных.