10. Я направляю особых уполномоченных, которые проверят проводимые на местах мероприятия по борьбе с бандитизмом и доложат о результатах проверки мне лично.

11. ОКХ будет систематически издавать «Сообщения о борьбе против бандитизма», которые будут содержать все данные о действиях банд, полученные из собранной информации…

Адольф Гитлер

Верно: Ратгенс, подполковник службы генерального штаба[188].

Читая этот документ, а особенно его преамбулу, понимаешь, что Гитлер не то что сильно нервничает — его состояние близко к истерике! Да, неспроста советская пропаганда окрестила Адольфа Алоисовича «бесноватым фюрером»… Между тем впереди оставалось ещё два года войны — что-то с ним будет к победному маю сорок пятого?!

Но, несмотря на всю «бесноватость» приказа, гитлеровцы предпринимали против партизан очень и очень серьёзные меры. Уж если борьбу с ними признали «равнозначной боевым действиям на фронтах», то значит, что в своих тылах немцам приходилось воевать по-настоящему. Народ-то они добросовестный.

* * *

«Почти месяц продолжался этот почти двухтысячекилометровый переход по территории, занятой врагом. Прошли его, не обнаружив себя, без боёв, без потерь. Выполнена первая главная задача. «Олимп» достиг заданного квадрата, полностью сохранив свою боеспособность.

Базу построили в вековом лесном массиве, невдалеке от сёл Москалёвка, Ничипоровка, Нижние Мальцы, Журба и Выступовичи. Местное население настроено к партизанам очень доброжелательно. В 35-ти километрах на левом берегу реки Норынь — город Овруч, где размещается гебитскомиссариат со всеми службами, карательными отрядами и полицейским управлением.

База — это семнадцать жилых и три больших землянки, в которых располагались штаб, столовая и санчасть».[189]

Только не надо думать, что оперативная группа спряталась в каком-то укромном месте, в соответствии с известной злой присказкой: «Чем дальше в лес, тем толще партизаны». Немцы превратили заштатный Овруч, про который и сейчас-то мало кто знает, в областной центр; Овручский район стал именоваться «гебитс», что значит область, и там был учреждён гебитскомиссариат — нечто типа «областной администрации», то есть оккупационные власти областного уровня. Естественно, при властях была и соответствующая охрана — оккупанты всегда очень беспокоятся за свою драгоценную жизнь и обожают «беспрецедентные меры безопасности».

Свидетельством тому разведывательная сводка, относящаяся к чуть более позднему времени, концу весны 1943 года: «По данным на 20 мая, численность гарнизона в Овруч — 10 тыс. чел. В том числе 4 полка мадьяр. Все части и штаб гарнизона размещены в казармах в районе аэродрома на с.-в. окраине города. На аэродроме базируются 7 самолётов».[190]

Солидно. К тому же хотя мадьяры и хорошие ребята, но во время войны они, как известно, были похуже немцев.

В общем, спокойным выбранное место назвать нельзя, но, значит, отряду следовало располагаться именно там — и это подтвердят последующие события. Вернёмся, однако, к нашему герою.

«В январе — марте 1943 года на 1500-километровом марше по тылам противника А. Ботян показал себя неутомимым, смелым, умело и правильно ориентирующимся в обстановке разведчиком. Мужество и отвага, проявленные в многочисленных схватках с врагом, готовность помочь товарищу в трудную минуту уже тогда вызывали у боевых друзей чувство уважения к А. Ботяну» — так писали ветераны Четвёртого управления, обращаясь к руководству КГБ СССР с просьбой о присвоении Алексею Николаевичу звания Героя Советского Союза.

Ну а сам он вспоминает так: «Как я сказал, задача наша была выйти на Украину и там создать очаги сопротивления. И вот в 43 году, в январе, мы доехали до Старой Руссы, а потом прошли через всю Белоруссию и вышли на территорию Украины, Киевской и Житомирской областей, и стык Украины с Белоруссией — в этих самых местах. Это был район так называемых Мухоедовских лесов — такие серьёзные, массивные леса. В феврале месяце мы перешли реку Припять, она уже стояла; организовали базу. Там, кстати, действовали некоторые небольшие местные группы… Начали мы с того, что стали ходить в разведку: что и как немцы, как местное население к Красной армии относится? Некоторые наши товарищи, которые оставались на оседание в ближайших населённых пунктах, пошли на связь — то есть на встречу с нашими людьми, но там предатели оказались, и они были арестованы… Командиром у нас назначен был Карасёв — смелый, толковый пограничник. Сколько я с ним был, он всегда, чуть что надо — «Ляксейка, со мной!»

Хотя у него ординарец был, но без меня он не обходился: я знал языки и польский, и украинский. А потому я делал разведку, принимал решения и, по сути, не ошибался…»

То есть рядовой Ботян изначально выполнял обязанности помощника командира оперативной группы «Олимп».

«Хорошо вооружённые группы партизан «Олимпа» стали наносить ощутимые удары по мелким гитлеровским гарнизонам и полицейским участкам».[191]

«По прибытии отряда в Мухоедовские леса (на границе Белоруссии и Украины) и создании базы А. Ботяну было поручено изучить участок сёл, создать там из местных патриотов силы сопротивления. С этой задачей т. Ботян успешно справился, порученный ему участок сёл стал подлинно партизанским» — так писали ветераны Четвёртого управления, обращаясь к руководству КГБ СССР.

Совсем скоро группы подрывников отряда буквально оседлали железнодорожные магистрали Житомир — Овруч, Овруч — Мозырь, Мозырь — Пинск, Олевск — Киев, Калинковичи — Гомель; диверсанты пожгли все деревянные мосты, располагавшиеся на шоссейных дорогах и реках Норин, Припять, Желонь, Словечно, Уж, Тетерев. Большая часть «неприятностей» для немцев происходила по ночам, так что в конце концов были отданы приказы, запрещавшие движение по шоссейным и железным дорогам в ночное время. И это несмотря на то, что охрана всех коммуникаций была усилена самым серьёзным образом.

А ведь именно тогда гитлеровское командование готовилось к реваншу за свой Сталинградский разгром! Местом для такового «реванша» был выбран Курский выступ — район южнее Орла и севернее Белгорода, который советские войска заняли в ходе прошедшей зимней кампании. «Выступ» этот, имевший протяжённость по фронту порядка 550 километров, вклинивался в немецкие боевые порядки на глубину свыше 150 километров. Оценив обстановку, гитлеровцы не удержались от очевидного соблазна попробовать нанести два сходящихся удара под основание этой дуги, чтобы отрезать и окружить вклинившиеся в их оборону советские армии, чтобы в итоге закипятить здесь огромный «котёл», почище Сталинградского.

Подобное вполне могло бы получиться в 1941-м, да только трагический этот год давно уже прошёл, и советское командование уже без особых трудов разгадывало гитлеровские планы. Прежде всего, о них сразу по нескольким своим каналам узнала советская разведка. Разведчики из отряда Петра Лопатина умудрились похитить немецкого полковника Курта Вернера, сообщившего о наступлении, намеченном на 4 июля. Легендарный Николай Кузнецов сообщал о том, что в этом наступлении будут в большом количестве использованы новые тяжёлые танки «Тигр» и «Пантера». Ценнейшая информация на тему готовящегося немецкого наступления пришла из Лондона, от агента «Карел» или «Мольер» — Джона Кернкросса, одного из представителей легендарной «Кембриджской пятёрки»…