Вы можете подумать, что я выглядела предельно отталкивающе, но я знаю кое-что о людях. Мир замечает симпатичных, красиво одетых юных девушек. И изо всех сил старается не обращать внимания на непривлекательных нерях. Если хорошо постараетесь, то в результате от вас начнут шарахаться минимум за десять метров. Без сомнения, я выглядела отвратительно, как никогда в жизни. И я не гордилась этим, хотя в то же время это было мне на руку. Пусть я не смогла сделать из себя уродину, но мне хотя бы удалось превратиться в невидимку.

Я взглянула на часы и вскочила на ноги. Поиски в квартире Алины заняли несколько часов, сейчас было около семи. У Бэрронса, похоже, была привычка возвращаться в магазин в начале девятого, и я хотела попасть назад до его прихода. Я знала, что Фиона заложит меня в любом случае, но решила, что он не так разозлится, если увидит, что его детектор ОС уже вернулся, целый и невредимый, и будет шуметь гораздо меньше, чем шумел бы, если бы я заставила его некоторое время переживать потерю столь ценного инструмента.

Я собрала свою бумажно-пакетную сумочку, нацепила обратно на нос отвратительные очки, надвинула бейсболку на лоб так низко, как только могла, выключила свет и закрыла квартиру.

Когда я вышла из дому, воздух оказался теплым, а великолепный закат красил небо в оранжевый и кроваво-красный цвета. Приближался прекрасный дублинский вечер, была середина лета. Квартира Алины и магазин Бэрронса находились в разных концах оживленной Темпл Бар Дистрикт, но я не возражала против того, чтобы по пути в магазин проталкиваться сквозь толпу радостных завсегдатаев пабов. Пусть я сама не могла быть счастлива, но приятно было видеть, что другим это состояние доступно. Это заставляло меня более оптимистично оценивать собственные шансы на упомянутое ощущение.

Я спешно шагала по заполненным улицам, и ни одна живая душа не удостаивала меня взглядом. Я была довольна своей невидимостью и решительно, боролась с чужим и давящим на психику внутренним миром, настраивая свой плеер. Я слушала одного из своих любимых исполнителей, которых хватает на один хит – Джеймса с песней «Laid» – «Эта кровать в огне страстной любви, соседи жалуются на шум наверху, но она кончает, лишь оказавшись сверху» – и тут увидела его.

И захотела трахаться, как только скользнула по нему глазами.

Я уже говорила, что ругательные слова нелегко мне даются, особенно те, которые я вообще нечасто употребляю, так что можете себе представить, как повлиял на меня эльф, если уж это слово вылетело на середину моего сознания и радостно там загарцевало. Эго и суперэго отключились со скоростью звука, уступив место моему новому контролеру – этому примитивному маленькому гедонистическому ублюдку.

В трусах стало мокро, жарко и скользко, и каждая клеточка тела буквально изнывала от желания. Мои груди и бедра дернулись от одного только взгляда на него, стали мягче, полнее, отяжелели. Трение сосков о ткань бюстгальтера внезапно превратилось в невыносимую сексуальную пытку, а трусики причиняли больше неудобств, чем могли бы причинить веревки и цепи, и мне отчаянно требовалось нечто между моих ног, проникающее в меня, заполняющее изнутри. И мне нужно было трение. Грубое трение чего-то толстого, горячего, длинного внутри меня. Входящего и выходящего, снова и снова, о Боже, пожалуйста, мне нужно хоть что-нибудь. Ничто другое не успокоило бы моей боли, ничто другое не смогло бы удовлетворить эту отчаянную потребность – я хотела трахаться!

Одежда раздражала кожу. Мне нужно было ее снять. Я схватила край футболки и начала стягивать ее через голову.

Прохладный ветерок, коснувшийся обнаженной кожи, отрезвил меня. Я застыла на месте, держа край футболки на уровне глаз.

Что за фигню я вытворяю?

Моя сестра мертва. Похоронена и разлагается в могиле за церковью, в которую мы ходили с тех пор, как были детьми. За церковью, в которой мы мечтали когда-нибудь венчаться. Алина никогда не сможет пойти под венец.

Из-за эльфов, у меня не было в этом сомнений. После событий последних нескольких дней я была уверена, что одна или несколько этих тварей несут ответственность за жестокое убийство моей сестры. Это они кусали и рвали ее своими зубами и когтями, и один Бог знает, что еще они с ней вытворяли. Нет, коронер не нашел в Алине следов спермы, но то, что он в ней нашел, невозможно было идентифицировать. Большую часть времени я старалась не думать об этом слишком часто.

– Ну уж нет, – прошипела я, одергивая футболку. Заодно я вытащила наушники из ушей. Слушать, как Джеймс поет о сексе, повторяющемся снова и снова, было все равно что плескать бензином в открытый огонь.

– Что бы ты со мной ни делал, можешь сразу прекратить. Это пустая трата времени.

– Я ничего не делаю, ши-видящая, – ответили мне. – Это то, чем я являюсь. Я – каждая эротическая фантазия, которая посещала тебя, и я же – тысячи фантазий, которых ты себе и представить не можешь. Я – секс, который вывернет тебя наизнанку, а после испепелит дотла. – Существо улыбнулось. – А если ты попросишь, я буду повторять с тобой это снова и снова.

Голос существа был глубоким, богатым и мелодичным, казалось, он обволакивает и нежно, чувственно посасывает мои напряженные соски. Внутри меня снова начало нарастать эротическое инферно. Я попятилась, прижалась спиной к окну паба и задрожала.

Алина умерла из-за такой же твари. Я схватилась за эту мысль, как за спасательный круг.

Эльф стоял посреди запруженной народом улицы, в пяти или шести метрах от меня, и не делал попыток подойти ближе. В этой части улицы движение машин было запрещено, а пешеходы обтекали существо, даже не глядя на него.

И никто не смотрел в мою сторону, что меня немало удивило, поскольку я снова стянула футболку, открыв всеобщему обозрению свой любимый розовый кружевной лифчик и большую часть груди. Тяжело дыша, я опять натянула футболку.

Даже сегодня, после всего что я видела, я не могу описать В'лейна, принца Туата Де Данаан. Есть такие вещи, которые просто невозможно описать словами, слишком они потрясающи и невыразимы. Лучшее описание, которое я могу предложить: представьте себе высокого, сильного, могущественного архангела, пугающе мужественного, ужасающе красивого. Потом раскрасьте его в самые изысканные оттенки каштанового, бронзового и золотистого цветов, которые только можете себе представить. Наделите его гривой с блеском корицы, вызолоченной солнцем смуглой бархатной кожей и глазами цвета янтаря с вкраплениями расплавленного золота.

Этот эльф был невыразимо прекрасен.

А я хотела трахаться, трахаться, трахаться и трахаться, пока не умру.

И тут я поняла. У каждого эльфа есть собственный особый дар, своя «визитная карточка». Серый Человек крадет красоту. Тени выпивают жизнь. Многоротая Тварь предпочитает пожирать плоть.

Этот был смертью от секса. Его пищей был оргазм, и самое страшное в том, что его жертвы какой-то частью сознания вполне понимают, что они умирают, хотя сами же умоляют о сексе, который их убивает. Внезапно меня посетило жуткое видение меня самой, на той же улице, раздетой, жалкой, извивающейся в мольбе у ног этой твари, которая была невидима для прохожих, умирающей вот так...