Следующая – девушка-Мастер, как же она сказочно красива! Я даже залюбовалась невольно. Под руку с молодым… человеком! Интересно, он в курсе, что она вампир? Но, даже зная, перед такой красотой невозможно устоять. По себе сужу. Только Морис невозмутим. Она не в его вкусе или он категорически против интимных отношений с вампиршами? Зато Реймонд!.. Сын приосанился, завороженно глядя на девушку, и совершенно неожиданно поцеловал ей руку, смутился, покраснел, но та заливисто рассмеялась и, подхватив малыша на руки, звонко чмокнула его в нос. Ребенок мой окончательно сконфузился и даже забыл, что надо говорить. Пришлось самой. Марика Петрашку потрепала Рея по голове и вместе со своим кавалером вошла в дом.

Наконец Рене, замечательный художник и добрый друг! Морис не приревнует, если мы обменяемся поцелуями?

Автомобили подъезжают один за другим сплошными вереницами. Сах открывает – закрывает дверцы. Горячие рукопожатия сменяются мертвенно-холодными. «Добро пожаловать…» перемежается с «Я разрешаю…».

Зачем, скажите на милость, надо было звать столько гостей? Отметили бы тихо, по-семейному. Нет, по-семейному уже было. Хочу шумного веселья, звона бокалов и бесчисленных тостов. Я счастливая! Ну вот, кажется, последний гость. Шерри! По-моему, она уже хронически беременна.

– Какой это ребенок?.. Третий? Вот умница… Почему ты одна?.. А, Лоуренс в очередной командировке?.. Проходи же, дорогая, проходи…

Все! Я хочу есть и пить. Реймонд уже понесся в обеденный зал, где официанты снуют между гостями с подносами, уставленными рюмками и бокалами. Бесконечно огромный, украшенный цветами зал способен вместить в себя еще большее количество народу. Никто не теснится, тихо переговариваются. Мои друзья в изумлении оглядываются, обмениваются впечатлениями. Вампиры такого явного любопытства не проявляют. Наверняка каждый из них уже бывал здесь и не раз.

Стол! Вот это да! Горящие подсвечники примостились между громоздкими блюдами, доверху наполненными жареными птичьими тушками, большущими кусками печеного мяса, целиком приготовленными осетрами, свиными окороками. Все это вперемешку с овощами и другими деликатесами, определить которые, на первый взгляд, практически невозможно. Средневековое пиршество. Жареных павлинов здесь подают только мне! Но впечатляет. Желудок сдавило болезненной спазмой. Представляю, как гости захлебываются слюной. Нас заметили и встречают аплодисментами. Как же это все-таки торжественно! Морис берет меня под локоть, ведет во главу стола. Вслед за нами рассаживаются все остальные, каждый на свое, особо отведенное место, отмеченное, как и подобает, карточкой с именем. Человек – вампир. Почему именно такая очередность? А ведь, если подумать, наша свадьба может быть первым шагом к примирению людей и вампиров, Света и Тьмы, Добра и Зла. Дорогой, ты ведь тоже так думаешь? В глазах Мориса вижу ответ:

– Легализация вампиров – мир будет потрясен!

На углу, справа от меня, сидит Долли, рядом с ней сэр Соммерсби. Напротив них Иоахимм и мои родители. Рей у мамы на коленях. Вышколенные официанты разливают шампанское. Первый тост за Магистром. Вот это да! В церкви он говорил с настоящим кембриджским акцентом, а сейчас это речь коренного янки. Вижу, как мама недоуменно моргает. Наверняка в любом краю света его примут за своего. Он смотрит то на меня, то на Мориса, сколько человечности в его словах! Спасибо!

А теперь я бы что-нибудь поела. Долли хватает мою тарелку и накладывает целую кучу снеди. На еду налегают все, даже вампиры себе что-то положили, только навряд ли станут есть. Так, для проформы. Все, кроме Мориса. Некоторое время слышно лишь, как усердно работают челюсти. Реймонд вцепился обеими ручонками в тушку цыпленка и усиленно вгрызается в нежное, с золотистой корочкой мясо. С какой же ласковой улыбкой на него смотрит Морис! Вот, что доставляет ему истинное удовольствие, – наблюдать, как кушают люди, занятие, совершенно естественное, на мой взгляд, но сама природа лишила его такой возможности.

Теперь официантов шестеро, двое из них вампиры. Те, что «нормальные», подносят бутылки с вином, подаренные нам. Восторженные возгласы раздаются с разных концов стола. Двое других с подносами, уставленными непрозрачными бокалами, обслуживают Мастеров. К одному из них потянулся было папа, но вампирчик шустро увернулся, а папина рука так и повисла в воздухе. Это я, что ли, хихикнула? Последний бокал Морису, а Магистру золоченый кубок, украшенный драгоценными каменьями. Увидев его, папа даже поперхнулся и закашлялся. Папочка, твой тост!

Постепенно соседи знакомятся друг с другом, завязываются разговоры. Некоторое напряжение, что было вначале, быстро рассеивается. Ну, разумеется, умные люди всегда найдут, о чем поговорить. Де Ребейра, прихлебывая кровушку, веселит сидящих рядом с ним Шерри и Дайану из издательства. Душа компании в любом обществе. Вот и попробуй скажи, что он – не человек!

Среди Мастеров три женщины. Третья выглядит старше двух других, русые волосы убраны в незатейливую прическу. Сдержанная, подтянутая, внимательная. Перехватываю мимолетный взгляд светло-голубых глаз.

– Морис, кто она?

– Ирина Рогожина. Сейчас живет в России, профессор Петербургского университета. Мало что о ней знаю, кроме того, что она урожденная русская, родилась в царствование Иоанна IV Грозного, в 1547 году. У нее врожденный иммунитет ко всем символам. Освященный крест для нее то же самое, что для меня чеснок. Она даже к Гробу Господню может прикоснуться без вреда. Такому даже не научишься.

– Я так понимаю, ты самый младший в этой компании?

– Нет, Бевеши моложе меня на семьдесят лет. Кстати, его наставником была Ирина. В тысяча девятьсот сорок втором году он побывал в газовой камере в Дахау. Не делай такие глаза: вампира этим не убьешь. Сейчас служит помощником прокурора в Будапеште. Родился в семье польских евреев в Кракове. Перед самой Второй мировой войной пел в Варшавском оперном театре. У него великолепный тенор, уверен, Иоахимм нас непременно сегодня порадует своим искусством. А вот тот, седовласый, – Мастер Мадильяни, известная личность. Он родился под именем Омобоно Страдивари.

Сын знаменитого скрипичных дел мастера? Не может быть! Похоже, я не очень-то теперь удивлюсь, если кто-то из них окажется Цезарем или Понтием Пилатом. Удивленно вскинутые брови. Я шучу, милый! Что-то ведь еще хотела спросить, Долли отвлекает.

– … Какой еще торт, подруга, у тебя и без него сейчас живот будет, как у Шерри! Ты словно с голодного острова… Я понимаю, что вкусно!.. Фазана? С чего ты взяла?.. Нет, не хочу… Не знаю, сколько бриллиантов в кольце, не считала… Ну не сейчас!.. Дом? Обязательно покажу… Сколько детей собираемся родить?!.. Нисколько. У нас есть Реймонд…

А вот и он, вылезает из-под стола. Морис вытаскивает его и сажает на колени. О чем они там шепчутся? Иоахимм извлекает из кармана несколько карамелек на палочке и вручает довольному ребенку, а Морис снова говорит ему что-то в самое ухо, и все втроем заходятся дружным смехом. Магистр, глядя на них, тоже улыбается. Мальчики резвятся! Судя по его возрасту, все трое для него выглядят примерно одинаково. Подумаешь, где сто шестьдесят лет, там и четыре. А Реймонд, спрыгнув на пол, уже стремглав бежит… к испанскому гранду, бесцеремонно вскарабкивается на руки и сует ему в рот «Чупа-Чупс». Тот с удовольствием засовывает конфетину за щеку так, что только палочка торчит наружу, и начинает что-то травить малышу, отчего тот хохочет громко и безудержно, а все вокруг включаются в это веселье.