Янка не спала всю ночь. Ворочалась на скрипучей раскладушке, потом не выдержала, стащила белье на пол. Нашарила в темноте спальник, расстелила, даже не стараясь все делать тише. Мама вздохнула, но промолчала. С мамой они весь день не разговаривали. Янку жгли изнутри обида и злость, она никак не могла с ними справиться.

Днем Янка попыталась перетянуть на свою сторону Ростика.

– Оставайся со мной, чего тебе там делать?

А он:

– Там же папа.

Потом подумал и говорит:

– Бабушка маме всю неделю говорила, что папа, может, теперь и вернется в семью. Откуда вернется-то? От той тетки?

Так… понятно. То есть ни бабушка, ни Ростик ей не союзники. Если бы Ростик остался с ней, мама бы тоже осталась, никуда бы не делась.

Янка смотрела в побеленный потолок с потеком дождевой воды в углу. Глупо, как все глупо! Они вернутся теперь, и что? Что она скажет одноклассникам? Майке? Варе? «Я буду жить у Конопко», – подумала Янка и тут же отбросила эту мысль. У них теперь родственников полно, Таль говорил, что каждые выходные кто-нибудь из тети-Нияриных приезжает, и всегда с подарками. Хотят даже половину дома обратно выкупить у Аверко. Нужна им теперь Янка с ее апельсинами и творогом? Никому не нужна. Даже с Дашей нормально общаться после дня рождения уже не получалось. Светка уедет через две недели. Таль… Таль уйдет работать с Тарасом в заповедник. Будет раз в неделю спускаться на побережье на сутки, и все. Что же ей делать?!

Потихоньку, день за днем, из Янки выдавливали мысль о том, что можно не поехать, остаться, быть самой по себе. Бабушка радовалась, что «семья воссоединится». Ростик радовался, что увидит папу, по которому соскучился, и тех деда с бабушкой, что вернется в свой класс, где все его любят. Мама делала вид, что ужасно любит папу и просто счастлива вернуться, краснела и смущалась, как невеста. Дед молчал. Янке было противно. Дед с бабушкой, конечно, не разрешат ей остаться. Потому что маму надо слушаться. А она уже взрослая! Она взрослая!!!

И вдруг к ней пришла такая простая и здравая мысль, что чуть дыхание не перехватило. Конечно! Все же очень просто! Она достала телефон. Надо срочно переговорить с Майкой и все уточнить. Майка от идеи пришла в восторг! Еще бы! Янка сама была в восторге. Только бы все получилось!

«Да не боись! Я же говорю, недобор у них в этом году. Возьмут, куда денутся? Слушай, ну как здорово, а! В общаге в одной комнате будем жить, да?»

«Ага… но я плохо сдала все, и аттестат паршивый. Я же тут весь год так училась… все равно что не училась».

«Янка, ну ты чего? Ты же у нас умница! Там собеседование главное. Но ты пройдешь, с твоим-то обаянием! Знаешь что? Я скоро поеду туда и поговорю с деканом, она нормальная тетка, расскажу все про тебя в красках…»

«Не надо в красках…»

«Все будет оки. Не переживай».

Но Янка переживала. Чем больше она думала о колледже, тем больше ее захватывала эта идея. Свобода! Самостоятельная жизнь! И никто уже не сможет решать за нее, куда ей ехать, где жить и что делать! И ну и что, что колледж? Может, так даже лучше? Институт и потом можно закончить. Вот только как сказать об этом маме?

Янка разбирала сумку, в которой за год скопилось много всякого мусора, и нашла на дне стопку писем от бабушки Лены. Перелистала, усмехнулась. Как только они приедут, этот ее обман вскроется. И мама будет кричать, что это подло. А бабушка – непонимающе спрашивать: «Но зачем, Яночка?» И Янка не сможет объяснить. Тогда она знала зачем. Тогда это казалось очень важным. А сейчас… сейчас уже все равно. Сейчас ей только одно и важно: чтобы ее отпустили в колледж.

И чтобы Таль ее ждал.

– Мама, я решила поступать в педагогический колледж.

Ростик поперхнулся супом. Мама подняла на нее испуганные глаза.

– Он в Новореченске, всего сто километров от нас, буду приезжать на выходные.

Теперь уже и Ростик смотрел на нее во все глаза. Даже рот приоткрыл. Без одного зуба… Янка специально выбрала такое время, когда вся семья в сборе. Лучше сразу все решить.

– Учителем, что ли, будешь? – спросил дед. – Хорошая работа. У меня сестра всю жизнь учительницей проработала.

Янке хотелось отмахнуться от него, как от надоедливой мухи. Ну при чем тут сестра?

– Яна… а как же школа, – беспомощно пробормотала мама.

– А зачем? После колледжа легче в институт поступить. Там сразу на третий курс переводят, если хорошо учишься. А здесь я учебу забросила, никакой институт не потяну на бюджет. Кстати, Майка тоже в этот колледж поступила.

– Ну, с подружкой-то веселее, – сказала бабушка и внимательно посмотрела на маму. Так внимательно, будто хотела передать ей взглядом какую-то свою мысль.

– Нет, Яна, такие вопросы так сразу не решаются, надо подумать, надо с папой посоветоваться, я…

– Я уже посоветовалась, – соврала Янка.

И тут же решила, что вечером ему напишет: «Я поступаю в колледж. Надеюсь, ты не против». Янка знала, чувствовала, что он не станет возражать. Только ей вдруг стало очень противно, что опять надо врать и выкручиваться. Она села за стол напротив мамы, отодвинула тарелку с остывшим супом и сказала:

– Ладно, я еще не советовалась с ним. Я хотела поговорить сначала с вами. Потому что весь этот год я жила с вами, а не с ним. Мама, я уже взрослая! Даже Майку отпускают.

– Ой, да что ты мне про Майку, у нее свои родители есть!

– Да, и они дают ей право выбора. Мам, это хороший колледж. Правда.

– Ты уезжаешь из-за нас с папой?

Она говорила так, будто они были на кухне одни. Врать трудно, когда такой разговор.

– Я не знаю, – вздохнула Янка. – Отпусти меня, пожалуйста.

– Яна, давай мы потом об этом поговорим? – сделала мама еще одну беспомощную попытку, и Янка еле сдержалась, чтобы не закричать: сколько можно юлить и прятаться за спины папы, бабушки, неизвестно кого?!

– Нет, мам, давай сейчас. Мне надо написать Майке, что я решила.

– Ну, так ты и решай, – сказал вдруг дед.

Бабушка шикнула на него, но было поздно. Янка ему благодарно улыбнулась.

– Значит, я еду. Приятного аппетита.

Таль ничем не мог себя занять. Вот уже два дня, как они вернулись из похода. После простора гор и леса ему тесно было в доме. Сейчас у них жили две семьи – отдыхающие, а сами они еще в июне перебрались в летнюю кухню. Мама посветлела лицом, радовалась, что у них постояльцы – значит, деньги на зиму будут. Курицы, которых привез симферопольский дед, деловито похаживали в загончике у забора. У Пашуни резались зубы, он пускал слюни и гулил. Таль бродил между всем этим как неприкаянный. Мучался ревностью. Что он, дурак? Не видел, что ли, как Рябинин на Янку смотрит? Таль не стал ничего у Янки про него спрашивать. Да и что он, Таль, может дать ей? Вот эту хибару да лес с подснежниками… Даже сердоликовый браслет не смог подарить.