Вычеркнув Гарольда Флинта из списка, Сассман завел двигатель.

— Свиное сердце. Скорее всего, его подбросили в машину ночью, и оно весь день жарилось внутри закрытого салона. Я до сих пор не могу полностью вытравить вонь. Чем только не брызгала.

— Он решил поиздеваться над тобой, — сказала Вивьен Чао. — Такое нельзя оставлять без ответа.

Эбби и Вивьен вошли в вестибюль Массачусетской клинической больницы и направились к лифтам. В воскресный полдень здесь было не протолкнуться от посетителей. Они едва втиснулись в большую кабину общего лифта. Над головами покачивались разноцветные воздушные шары с пожеланиями скорейшего выздоровления. Когда двери закрылись, в воздухе отчетливо запахло гвоздиками.

— У нас нет никаких доказательств, — вполголоса заговорила Эбби. — Мы не можем заявить, что его наемники изгадили салон машины.

— А кто еще мог сделать такое? Кто фабрикует судебные иски против тебя? Он настолько распоясался, что толкнул тебя, не побоявшись свидетелей. Говорю тебе, Ди Маттео: тебе тоже пора подавать иски. Нападение. Кошмарные угрозы.

— Все дело в том, что я хорошо понимаю, почему он так себя ведет. У него нервы на пределе. Его жене едва успели пересадить сердце, и вдруг — послеоперационные осложнения.

— Ты никак себя виноватой чувствуешь?

Эбби вздохнула:

— Чувствую, Вивьен. Всякий раз, проходя мимо ее отсека.

На четвертом этаже они вышли из лифта. Их путь лежал к отделению кардиохирургии.

— С его деньгами он способен год за годом превращать твою жизнь в ад, — сказала Вивьен. — Один иск против тебя уже есть. Думаю, скоро появятся и другие.

— Они уже появились. Мне из архива клиники сообщили, что пришли запросы на карточки еще шестерых моих бывших пациентов. И все — от юридической фирмы «Хокс, Крейг и Сассман». Они же представляют интересы Джо Террио.

Вивьен даже остановилась.

— Я никак не думала, — призналась она. — Ты же будешь судиться до конца жизни.

— Или пока не уйду из Бейсайда. Как ты.

Вивьен двинулась дальше. Как всегда, быстрыми и решительными шагами. Маленькая бесстрашная азиатская амазонка.

— А почему ты не борешься за возвращение в Бейсайд?

— Пытаюсь. Но нам с тобой противостоит не кто-нибудь, а Виктор Восс. Едва я назвала его имя своему адвокату, она побелела. Очень показательно для чернокожей женщины.

— Что она тебе посоветовала?

— Забыть о восстановлении на прежней работе. И радоваться, что успела окончить ординатуру. Я хотя бы могу устроиться штатным хирургом в другую клинику. Или открыть собственную практику.

— Неужели твой адвокат так боится Восса?

— Никогда мне не признается, но она действительно его боится. Очень многие его боятся. И потом, в моем положении нет смысла добиваться возвращения в Бейсайд. Это ведь я принимала решение. Если начну качать права, сделаю себе только хуже. Значительно хуже. Можно говорить что угодно, но мы с тобой похитили сердце. Если бы это был не Виктор Восс, нам бы еще сошло с рук. А теперь я расплачиваюсь… — Она посмотрела на Эбби. — Но получается, что меньше, чем ты.

— Меня пока не выгоняют из Бейсайда.

— Вот именно «пока». Ты всего лишь ординатор второго года. Эбби, ты должна показать Воссу зубы. Не позволяй ему тебя уничтожить. Ты чертовски хороший врач, чтобы по милости этого придурка тебя выкинули из Бейсайда.

— У меня иногда появляется мысль: а стоило ли это делать? — покачала головой Эбби.

— Стоило ли? — переспросила Вивьен, остановившись возле двери палаты № 417. — Давай зайдем и посмотрим. А потом ты мне скажешь.

Вивьен постучалась и, не дождавшись ответа, нажала дверную ручку.

На кровати сидел парень и терзал пульт от телевизора, нажимая все кнопки подряд. Если бы не кепка с эмблемой «Ред сокс», Эбби не признала бы в нем Джоша О’Дея. Его щеки заливал здоровый румянец. Едва увидев Вивьен, Джош расплылся в улыбке.

— Привет, доктор Чао! — радостно завопил он. — Я тут как раз думал: придете вы ко мне хоть раз?

— Я уже приходила. Дважды. Но ты оба раза спал. Типичный ленивый подросток, — с притворным недовольством произнесла Вивьен.

Они оба засмеялись. На несколько секунд в палате стало совсем тихо. Затем, робея, Джош раскрыл руки, намереваясь ее обнять.

Вивьен застыла. Казалось, она не знала, как себя вести. Потом вдруг сломала невидимые барьеры и шагнула к постели Джоша. Объятие было коротким и неуклюжим. Вивьен почти обрадовалась, когда оно кончилось.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она у парня.

— Отлично. Вот только…

— Что? — насторожилась Вивьен. — Осложнения?

— Да нет, — отмахнулся Джош. — Папа принес все кассеты с записью матчей. А видеомагнитофон их не проигрывает. Я по-всякому пробовал. И никак. Может, вы знаете, как подключать?

— Нет. Если я возьмусь подключать, то еще, чего доброго, угроблю телевизор.

— Надо же! Доктор, а в таких вещах не понимаете, — по-детски обиженно протянул Джош.

— Извини, парень, но нам в колледже этого не преподавали. Тебя же не удивляет, что мастер по ремонту телевизоров не умеет делать операции на сердце… Кстати, а ты помнишь доктора Ди Маттео?

Джош растерянно покосился на Эбби.

— Вроде помню… но не уверен. — Он пожал плечами. — Я как-то забыл то, что было на прошлой неделе. У меня это стерлось, будто с пленки.

— Ничего удивительного, — успокоила парня Вивьен. — Понимаешь, Джош, когда твое сердце останавливалось, мозг плохо снабжался кровью. Отсюда и твоя забывчивость. Но все это — в прошлом.

Она дотронулась до плеча Джоша. Обычно Вивьен Чао не позволяла себе подобных жестов. Во всяком случае, Эбби такого никогда не видела.

— По крайней мере, ты не забыл меня, — сказала Вивьен и со смехом добавила: — Хотя, наверное, пытался.

Джош опустил голову.

— Вас, доктор Чао, я буду помнить всегда, — тихо сказал он.

Они оба замолчали, удивленные неожиданными жестами и признаниями. Рука Вивьен оставалась на плече Джоша. Он смотрел вниз. Козырек бейсбольной кепки закрывал его лицо.

Эбби невольно перевела взгляд на трофеи Джоша. Они занимали почетное место на ночном столике. Но теперь они не выглядели памятью об уходящей жизни. Вместе с Джошем все эти ленточки, вымпелы и значки праздновали его новое рождение.

В дверь палаты постучали.

— Джоши! — позвал женский голос.

— Мам, входи! — крикнул Джош.

Дверь широко распахнулась, и в палату ввалилась целая толпа посетителей. Родители, родные и двоюродные братья и сестры, дядья и тетки. Они притащили целый лес шаров, надутых гелием. В палате выразительно запахло жареной картошкой из ближайшего «Макдоналдса». Обступив постель Джоша, родня обнимала его, целовала и обменивалась восторженными возгласами.