Исламизация Турции и ее интеграция в мусульманский мир имеют свою цену. Ветераны войн в Афганистане, Боснии и Чечне образовали в стране исламистское террористическое подполье, самой известной частью которого является созданный в 1984 г. «Фронт исламских завоевателей Великого Востока». В отличие от этой антиправительственной организации, радикальный Фонд гуманитарной помощи (ФГП), с 1992 г. действующий в 120 странах как консультант Экономического и социального совета ООН, член Объединения неправительственных организаций исламского мира и Гуманитарного форума Организации исламская конференция, был поддержан турецким руководством в ходе организации «Флотилии свободы». Попытка ФГП «прорвать блокаду Газы» позволила руководству Турции начать процесс охлаждения отношений с Израилем, но вызвала критику влиятельного турецкого религиозного деятеля Фетуллы Гюлена, число последователей которого в 100 странах мира превышает 6 миллионов человек. Раскол между исламскими радикалами, на защиту которых встало руководство Турции, и умеренными исламистами движения «Нурджулар», возглавляемого Гюленом, опасен для правящей ПСР, поскольку за Гюленом стоит «исламистский капитал» Турции, контролирующий не менее трети экономики страны. Финансовые активы общины Гюлена с 80-х годов до настоящего времени выросли до $ 50 млрд, позволив ему создать более тысячи учебных заведений в 65 странах мира, включая Турцию, Малайзию, Индию, Пакистан, США, Россию, страны Центральной Азии и ЕС.

Дистанцирование нурсистов от правящей ПСР было так же показательно, как и «резкие повороты» руководства страны в преддверии референдума об изменении конституции в сентябре 2010 г. Выиграв его, ПСР покончила с политической ролью армии, подорванной арестами по делу «Эргенекон». В противном случае будущее партии было туманным – Конституционный суд Турции с 1963 г. закрыл 24 партии, 4 из которых были близки ПСР, причем Партия благоденствия и Партия добродетели были запрещены в 1998 и 2001 годах. Положение Эрдогана внутри страны осложняет доминирование в кругах молодежи марксистских, ультракемалистских и левых идей. Среди 2,5 миллиона турецких студентов популярны Федерация Клубов идей кемализма, Союз молодежи Турции, Движение патриотической демократической молодежи, группы «Молодежь Партии спасения» и «Революционная молодежь», молодежные и студенческие организации Компартии. Националисты представлены в университетах организациями Партии националистического движения. ПСР опирается только на объединения «Исламистская молодежь» и «Мусульманская молодежь», находящиеся под влиянием Гюлена.

Групповые и секторальные интересы усиливает экономическим кризисом и проблема меньшинств, являющихся фактором нестабильности, который зависит от турецко-курдского противостояния. Популистские шаги правительства в адрес христианских общин сопровождаются убийствами священников и агрессивной риторикой лидеров страны в отношении христианства, а призывы к изоляционизму и культивированию турецкого национализма, обращенные к многомиллионной турецкой диаспоре, носят провокационный характер. Исследование этнического состава населения, проведенное Советом национальной безопасности, вопреки теории «единой турецкой нации» показало, что общее число представителей тюркских групп в стране – чуть более 50 миллионов человек. Курдов в Турции более 12,6 миллиона, черкесов – 2,5, боснийцев – около 2, албанцев – более 1,3, арабов – 870 тысяч, цыган – 700, армян – 60, евреев – 20, греков – 15, амшенов и сирийцев – 13. При этом 85 % населения сунниты. Большинство остальных – шииты, алавиты и йезиды.

В среднесрочной перспективе политическое противостояние Турции и Израиля представляется достаточно устойчивым фактором, особенно в случае проведения Иерусалимом военных операций в Газе и Южном Ливане, а также столкновения с Тегераном, хотя его военный конфликт с Анкарой маловероятен и в любом случае будет носить ограниченный характер. Восстановление отношений между ними, несмотря на популистские заявления лидеров израильской оппозиции, еще менее вероятно. Практически неизбежно в перспективе столкновение интересов Турции с Ираном из-за борьбы за гегемонию в исламском мире и противоречий в Армении, Азербайджане, Сирии, Ливане и Ираке. Вероятность того, что к 2030 г. Турция займет место в числе ведущих государств мира, как это декларируют ее лидеры, высока – демография и экономика способствуют этому, хотя поляризация общества по мере расширения сферы действия исламских норм и опасность раскола страны сдерживают ее развитие. Но это будет мир Ахмеда Давутоглу, где Запад не будет доминирующей силой.

Ключевыми партнерами Китайской Народной Республики на БСВ являются Саудовская Аравия, Турция, Иран и Пакистан. В отношениях с Китаем для руководства этих стран важно, что он, в отличие от Запада, не стремится изменить их образ жизни и политическую систему. КНР в регионе – потенциальный противовес США и конкурент ЕС. Пекин там играет по собственным правилам, не вступает в альянсы, прагматичен, ведет открытую экономическую и скрытую военно-политическую экспансию. Китайские проекты сочетают стратегию и тактику. Государственные программы, в разы превышающие возможности конкурентов, дополняют частные фирмы, некоторые из которых сопоставимы по возможностям с европейскими государствами. Китай избегает столкновения с США, ЕС, Индией, Японией, Южной Кореей, Бразилией и другими конкурентами, но не поддается никакому давлению, тем более что инструментов воздействия на его позицию не существует ни у кого в современном мире.

Торгово-экономическое сотрудничество между КСА и КНР официально начато в 1988 г. В 1996 г. была создана саудовско-китайская комиссия по торгово-экономическому, инвестиционному и техническому сотрудничеству. Саудовская Аравия участвует в работе созданного в 2004 г. по инициативе Пекина Китайско-арабского форума сотрудничества. В 1999 г. Эр-Рияд и Пекин провозгласили установление стратегических отношений в топливно-энергетической сфере, в 2006 г. подписали меморандум о взаимопонимании по политическим консультациям, а в 2007 г. меморандум о сотрудничестве в области добычи нефти, газа и полезных ископаемых. Его базой являются саудовско-китайские соглашения об избежании двойного налогообложения и предотвращении уклонения от уплаты налогов, сотрудничестве в области образования, религии, здравоохранения и подготовки кадров. Саудовские фирмы строят в Китае объекты инфраструктуры, предприятия нефтепереработки и нефтехимии. В свою очередь, более 40 китайских предприятий работают на рынке строительного подряда КСА. Крупнейший инвестиционный проект Китая в королевстве – строительство промышленного города у комбината по производству алюминия в провинции Джизан. В 2008 г. Китай занял 3-е место в саудовском экспорте и 2-е место в импорте, а КСА – крупнейший торговый партнер Китая в арабском мире. С 2010 г. Китай – основной потребитель саудовской нефти – 25 % его импорта нефти идет из КСА. В условиях растущей ближневосточной нестабильности Пекин предложил Эр-Рияду создать на юго-востоке КНР стратегический резерв нефти за счет поставок из Саудовской Аравии, вкладывает средства в нефтедобычу и нефтехимию КСА, ведет разведку природного газа, строит комплекс предприятий в Джубейле (Восточная провинция). Перспективы китайско-саудовского сотрудничества существуют в опреснении морской воды и ядерной сфере. В то же время военно-техническое сотрудничество между этими странами развито слабо, так как в этой сфере саудовское руководство ориентируется на США и другие страны Запада. В 1999 г. Китай не смог добиться поставки в КСА баллистических ракет с дальностью пуска до 5,5 тыс. км взамен устаревших «Дунфэн-3». В то же время в 2006 г. между Пекином и Эр-Риядом были подписаны соглашения по вопросам безопасности и закрытый контракт по оборонным системам, а в 2008 г. заключен контракт на поставку в Саудовскую Аравию 54 самоходных гаубиц.